– Привез, почему не привез. Но…
– Ну вот и продай мне прямо сейчас, я ее тебе к кофе и подам.
– Так ты ее водой разводишь.
– Иначе слишком жирно. Тебе придется покупать новый самолет.
– Будь хорошим мальчиком, подай как есть.
– С условием – торгуете здесь.
– Это как?
– А чего непонятного? Разложились в трактире, столик сами выбирайте, и вперед. Покупатели зайдут, глядишь, и перекусить не откажутся.
– И как они узнают, что мы у тебя?
– На доске напишу. – Гривхольм поставил ведро на дорожку. – И потом прилетать будете – сразу ко мне заходите. Вы что, осенью или зимой на улице торговать решили?
– И вправду, пошли внутрь, – потянул пилота за рукав Миша. – Даже солиднее как-то будет.
– Как угодно, – Стиг скорчил унылую гримасу и отворил дверь с коряво намалеванным волком в штанах и поварском колпаке, – когда я голодный, я готов на все и даже больше.
В «Трактире и кафе» было темновато: верхний свет включали после пяти, а тем, кто приходил ранее, вместе с едой приносили керосиновые лампы. Впрочем, посетитель в этот час был только один. За угловым столиком спиной к двери завтракал какой-то мужчина. Перед ним, прижатая кофейником, лежала вчерашняя «Ньюэнк энд Вэлли Ньюс». Рядом со стула свешивалась большая спортивная сумка; случайный лучик солнца высветил на ее клапане эмблему, которую Миша счел пижонской – черный крест в концентрических кругах, вроде прицела.
– Добрый день! – громко поздоровались Стиг и Миша.
– Здравствуйте, – не оборачиваясь, отозвался незнакомец, отхлебнул еще кофе и перелистнул газету.
Переглянувшись, друзья сбросили рюкзаки на широкую лавку у стены, зашли на кухню, забрали стоявшие на чугунной плите сковороду и ковш с густым черным кофе и устроились в другой половине заведения, поближе к окошку.
Яичницу смели в один миг, благо Гривхольм был дока по ее части: бекона и лука клал ровно столько, сколько требуется, чтобы оживить пресноту яиц и жареного хлеба. Сам Миша почти всегда перебарщивал то с одним, то с другим. Съедобно, конечно, но без восторгов – так, порубать на скорую руку.
Налив по кружке кофе и выдавив туда сгущенки, они блаженно откинулись на спинки стульев. Незнакомец тем временем аккуратно сложил газету, надел куртку, взял сумку, вытащил из-под стола ружейный чехол и пошел к выходу, у самой двери обменявшись рукопожатием с появившимся владельцем.
– Кто такой? – как бы невзначай полюбопытствовал Седлунд, когда Гривхольм подошел к их столику с зажженной керосиновой лампой и пластиковой миской с домашним печеньем.
– В смысле? А, этот. Не знаю, живет где-то неподалеку, иногда заезжает закупиться всяким. Вроде нормальный мужик, я чудиков-то сразу замечаю, глаз-алмаз! – довольно ухмыльнулся он. – Ну что, вы будете раскладываться? Они там псалмы допели, сейчас отец Джей проповедь начнет.
– Дай ты нам спокойно кофе попить. Успеем. А нет, так подождут. Сам-то что на службу не пошел, а?
– Куда мне? Работа. Раньше можно было, а сейчас с десяти утра и не отлучишься никуда. Вчера вон теплоход с севера пришел, привез дюжины две айвиков, тоже жрать потребовали. Да стремные такие. Обычно дикари дикарями, чумазые, по-английски еле два слова связать могут, но безвредные, и к нам тянутся. А эти как раз чудики – держатся важно, балахоны какие-то нацепили, а ноги голяком, как не мерзнут только.
– Ну а ты что?
– А что я? Сварил котел перловки, и хватит с них. Шкурками расплатились, не интересует, кстати?
– Соболь?
Гривхольм замялся.
– Ну, соболь. Но так себе соболь, если честно. Зато дешево отдаю.
– Даром не надо, если так себе. Сам знаешь, тут отличного – завались.
– Да и ладно, поеду в город – продам там, еще и наварюсь. Знаете, какие дурни среди новичков бывают?
– Нам ли не знать, – Миша встал из-за стола, расстегнул рюкзак и принялся раскладывать товар на лавке.
Полтора года назад оба их конкурента объединились и на взятый кредит приобрели «Скайвэгон». Самолет оказался древним и капризным, но спокойно поднимал шесть человек с багажом. Бизнес накрывался медным тазом, пока однажды в пабе Стиг не зацепился языками с мелким клерком, знавшим парочку людей с доступом
Установление деловых контактов не прошло даром для кошелька и печени. Зато каждые полмесяца друзья получали в руки диск, под завязку забитый свежими фильмами, музыкой и прочим развлекаловом. Дела пошли в гору. Пышные мамаситы той части Бивер-Дэма, что зовется «Лос-Бинерос» и усталые хозяюшки из дальних русских поселений на Спенсер-ривер не жалели денег за возможность посмотреть за семейным ужином серию-другую «Марии
