большей мощью и наслаждением от ее использования. Но тут примчался гонец. Я кое-что услышала из его воплей. Ты сказал, им не помогло душегубство. Тут ты не совсем прав. Дело вот в чем. Тот, что верховодил здесь, вовсе не был самым главным или сильным. Половина Созерцающих, самые главные, самые сильные, собрались в том месте, откуда они должны были управлять всем этим бунтом, в их штабе. Там же были и основные командиры баронских дружин и ватаг, вовлеченных в восстание. Но то ли контрразведка форта была настороже, то ли кто-то из Пришлых так удачно встрял, только там все пошло кувырком. Всех Созерцающих, всех военачальников там и перестреляли, как глухарей на току из засидки. Пальба, однако, дала начало бунту. Но, поскольку почти всех вождей перебили, все понеслось враздрай и Созерцающий отсюда срочно потребовался в штабе, принять руководство. Эта погань поставила нас на колени и приказала молчать. Жезлы он передал старшему из тугов, велел нас не трогать и умчался. Туги кланялись и лебезили, но, едва он исчез, разорались, как резаные. У них были свои планы на нас, однако ослушаться приказа Созерцающего они не смели. И их старший, вот этот, – она кивнула головой в сторону убитого Дарри туга, – отправил их наловить еще женщин, поразвлечься. Да и сами они мучители не хуже своих лысых хозяев. Заодно собирались разведать обстановку вокруг Управы и банка. Их захват и был задачей колдуна, если я верно поняла. Но едва они вышли за ворота, как на них тут же кто-то набросился, и большая часть их полегла, не успев даже выстрелить. А едва они успели прийти в себя, как на них в одиночку напал безумный гном, всех перебил и спас нас, – неуверенно, словно извиняясь, улыбнувшись, закончила армирка.
Дарри, насупив брови, задумался. Сильно задумался. После всего рассказанного армиркой выходило, что из этого дома надо бежать быстрее собственного визга. Но вот куда? Покатав и так и эдак ее речь в голове, он кое-что сопоставил. Гномы иногда выглядят тугодумами. На самом деле они просто думают методично и не отвлекаясь. Вот и тут у него родились мысли, которые требовали уточнения.
– Почтенная Варазза, позволь кое-что уяснить. Только сразу скажу, наше время утекает, как песок в часах, поэтому отвечай коротко, да или нет. Итак, правильно ли я понял: никто, кроме тугов и Созерцающих, не посмеет стать на твоем пути или причинить тебе зло?
– Да, так оно и есть. Слуги и служанки Арру лечат увечных и больных и нужны всем. Подняв на них руку, рискуешь потерять шанс получить исцеление от Арру в случае нужды. Я даже лавку не запираю – воры знают, чем грозит им посягательство на место силы богини. Проще голой рукой пытаться отыскать алмаз в гнезде стальных сколопендр.
– А распространится ли покровительство богини на твоих слуг и рабов?
– У покорных Арру нет и не может быть рабов!
– Это все знают? И могут ли у тебя быть слуги?
– Нет, но я-то знаю! А слуги – да, слуги могут быть. Но зачем они мне?
– Прекрасно. Правильно ли я понял, что созерцающих в городе мало, и после погрома в штабе их стало еще меньше? А туги – это их личная охрана?
– Это тоже истинная правда!
– И далеко ли твоя лавка отсюда?
– Прямо в центре рынка, а что?
– А то, что мы сейчас собираемся, берем ноги в руки и идем, если ты не против, в твою лавку. Я буду твоим слугой-гномом. А ты, госпожа, – обратился он к Наталье, – извини, но этот путь тебе придется быть рабыней в ошейнике.
– Н-нет-нет, я не хочу! – заикаясь, простонала несчастная купчиха.
– Не волнуйся, жезл будет у тебя. Ты будешь рабыней самой себя, – попытался успокоить ее Дарри.
– Это плохая мысль, – сказала Варазза, – у многих это вызовет подозрения, а у многих – желание отобрать или купить рабыню. Лучше ей быть хворой болотной лихоманкой, которую я веду к себе лечить. Мало кто рискнет дотронуться до такой больной.
– Это даже лучше! – воскликнул гном, – видишь, госпожа, Варазза придумала намного лучше, чем я! Только как ты придашь ей вид больной?
– Не волнуйся, это моя забота, – улыбнулась друидка.
– Ну, тогда собирайте свои вещи, и в путь! – провозгласил Камень. Заметив в углу ранец из грубого брезента, он вспомнил, что хотел уже найти что- то подобное для патронов и лишнего оружия. Дернув его за лямки, он удивленно присвистнул, уж больно тот был тяжел. Открыв его, он убедился в своих робких подозрениях. То ли прежние хозяева дома были богачами, то ли туги ограбили не один дом, но ранец на четверть был засыпан золотом и серебром, вперемешку. Монеты, украшения, даже посуда. Оставлять такое богатство было бы глупо, и он, убрав в ранец из поясной сумки лишнее оружие и патроны, закинул ношу за плечи.
– А что с Лизонькой, – прижимая руки к груди, спросила Наталья.
– Мы не сможем ее унести, госпожа. И не сможем достойно похоронить в эти дни. Но негоже оставлять мертвецов просто так, слишком много здесь творилось зла. В час нечисти кое-кто может восстать. Я думаю, нам придется предать их прямо в доме огненному погребению, и праведников, и палачей. И пусть убийцы провалятся в бездну, а жертвы взойдут на небо. Читай молитвы, и по сестре, и по Мирре, и по хозяевам, – с почтительной к чужому горю печалью сказал Дарри.
– Ничего не выйдет. Если заполыхает дом, то нас соседи сразу пристрелят. И будут правы, потому что могут сгореть и их дома, – заметила Варазза, обнимая купчиху, которая тут же начала всхлипывать ей в плечо, – Насчет нечисти все верно. Но нам придется уйти, все оставив так, как есть. Представь,
