— Ну, — подался он навстречу сыну, — что делала после свидания с нашими хлопцами будущая вдовушка?
— В наилучшем расположении духа пошла домой.
— Еще бы, — съязвил Дмитриев, — мужика договорилась укокошить — чем не праздник?
Антон Михайлович был сосредоточен и хмур. Он понимал свою ответственность и не торопился с принятием решения. Спросил:
— У кого какие предложения?
— Одно предложение, — сказал Шяштокас. — У Антоновой много золота, а мы должны помнить, что золото это принадлежит народу. Поэтому надо узнать, где она его прячет. Сама же эта дамочка вряд ли отдаст.
— Та-ак, — протянул Антон Михайлович. — У кого еще что?
Заговорил Алексей:
— Считаю, что нам не помешало бы разобраться в причинах смерти первой жены Антонова.
— Правильно, — поддержал Алексея отец. — Ты этим и займешься. Завтра же побывай в полицейских архивах, поищи дело, а затем, я думаю, тебе придется съездить и в деревню, вблизи которой находился дом Антонова. — Антон Михайлович обвел усталыми глазами своих подчиненных и закончил: — Я поручил трем нашим товарищам, чтобы с сегодняшнего дня они неотступно следили за барыней.
ЛОШАДИ ДЛЯ ДАНИЛЫ
Роман Алимов чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Последний приезд Нади многое решил: в тот самый вечер, когда они встретились у Михайлова, Роман сделал ей предложение. Надя ответила согласием, хотя и не сразу, а уже на вокзале, когда уезжала в Петроград. Договорились, что свадьбу сыграют осенью: к тому времени Надя рассчитывала перебраться в Минск.
Повезло ему и в другом. С помощью Шяштокаса Роману удалось сблизиться с Сашкой, и теперь он ежедневно проводил время у соседей. Какую-то роль сыграло и его имя, распространенное среди цыган. Даже то, что Альгис долго не показывался, Роман сумел обратить на пользу дела, чтобы еще больше войти в доверие.
Было это так. Однажды под вечер, когда они с Сашкой сидели на бревне возле сарая, в котором шумно всхрапывали лошади, тот неожиданно спросил:
— Что это Альгис где-то пропадает?
— Да подвернулась ему в городе какая-то работа.
— Не знаешь — какая?
Роман на мгновение задумался. Сказать, что не знает, значит, какие же они с Альгисом друзья? Придется приоткрыться, хотя это и повлечет за собою другие вопросы.
— Точно не знаю. Он мне только сказал, что познакомился с какой-то барыней и та поручила ему одно выгодное дельце.
— А, помню, — весело улыбнулся Сашка, — эта баба к нам домой наведывалась пару раз. Пронюхала, стерва, что я знаю Данилу, и все просила, чтобы я их познакомил.
— Что, влюбилась?
— Ха, влюбилась! Ей Данила нужен для какого-то дела.
— А кто такой Данила?
— Ты что, не слышал? Ого, это, я тебе скажу, мужик! Он при любой власти не растеряется. То квартиру богача грабанет, то магазин раскурочит, то кого-нибудь на тот свет отправит. Большой человек!
— И ты что, вправду с ним знаком или этой барыне мозги пудрил? — спросил Роман.
Сашка почувствовал восхищение в его голосе и, приосанившись, с гордостью ответил:
— Запомни, Рома, у Сашки связи везде. Ты меня еще не знаешь. Друзей у меня вот столько! — Он провел ребром ладони по горлу. — А с Данилой у нас так: он мне, я — ему. Вот, например, на завтра он просит у меня пару лошадей. Я, конечно, дам, потому что за Данилой не пропадет.
Чтобы не выдать волнения, Роман какое-то время молчал.
— А ты откуда знаешь Данилу?
— О, это длинный разговор, — улыбнулся Сашка. — Я его давно знаю, уже несколько лет. — Он огляделся и, понизив голос, почти шепотом сказал: — Данила — это кликуха его, а на самом деле он жандармский офицер. Ротмистр, что ли. Я лично ему пару раз помогал большевичков брать на сворку. Платит Данила хорошо. А теперь у него задание: подделаться под бандита и новой власти всячески вредить.
— Постой, постой, а как же эта мадам узнала, что ты дружишь с Данилой? Может, ее подослали?
