Бобби отошел в угол и уселся на стул. Холодная скука была отчетливо написана на его лице. Чероки, еще не вполне отвыкнув от своей роли, подошел и сел рядом.
– Где ты живешь, мальчик? – вежливо осведомился он.
– На Гранитной Стрелке, – нехотя процедил Бобби.
В зале было жарко. Чероки снял свой колпак, парик и бороду.
– Эй! – Несколько оживившись, произнес Бобби. – А ведь я тебя знаю.
– Разве мы с тобой встречались, малыш?
– Не помню. А вот карточку твою я видел. Сто раз.
– Где?
Бобби колебался.
– Дома. На комоде.
– Скажи, пожалуйста, мальчик, а как тебя зовут?
– Роберт Лэмсден. Это материна карточка. Она прячет ее ночью под подушку. Я раз видел даже, как она ее целовала. Вот уж нипочем бы не стал. Но женщины все на один лад.
Чероки встал и поманил к себе Тринидада.
– Посиди с мальчиком, я сейчас вернусь. Пойду сниму этот балахон и заложу сани. Кадо отвезти мальчишку домой.
– Ну, безбожник, – сказал Тринидад, занимая место Чероки. – Ты, брат, значит, настолько одряхлел и всем пресытился, что тебя уже не интересует разная ерунда вроде сластей и игрушек?
– Ты неприятный тип, – язвительно сказал Бобби. – Ты обещал, что будет ружье. А здесь человеку даже покурить нельзя. Я хочу домой.
Чероки пригнал сани к крыльцу, и Бобби водрузили на сиденье. Резвые лошадки бойко рванулись вперед по укатанной снежной дороге. На Чероки была его пятисотдолларовая шуба из новорожденных котиков. Меховая полость приятно грела.
Бобби вытащил из кармана папиросу и принялся чиркать спичкой.
– Брось папиросу! – сказал Чероки спокойно, но каким-то новым голосом.
После некоторого колебания Бобби швырнул папиросу в снег.
– Брось всю коробку, – приказал новый голос.
Мальчик повиновался не сразу, но все же исполнил и этот приказ.
– Эй! – сказал вдруг Бобби. – А ты мне нравишься. Не пойму даже почему. Попробовал бы кто-нибудь так надо мной командовать!
– Послушай, малыш, – сказал Чероки обыкновенным голосом. – А ты не врешь, что твоя мать целовала эту карточку?. Ту, что на меня похожа?
– Не вру. Сам видел.
– Ты, кажется, что-то говорил насчет ружья?
– Ну да. А что? Есть у тебя?
– Завтра получишь. С серебряными нашлепками. Чероки поглядел на часы.
– Половина девятого. Что ж, мы с тобой доберемся до Гранитной Стрелки как раз к празднику, минута в минуту. Тебе не холодно? Садись поближе, сынок.
Примечания
1
Колядовать у нас называется петь под окнами накануне Рождества песни, которые называются колядками. Тому, кто колядует, всегда кинет в мешок хозяйка, или хозяин, или кто остается дома, колбасу, или хлеб, или медный грош, чем кто богат. Говорят, что был когда-то болван Коляда, которого принимали за Бога, и что будто оттого пошли и колядки. Кто его знает? Не нам, простым людям, об этом толковать. Прошлый год отец Осип запретил было колядовать по хуторам, говоря, что будто сим народ угождает сатане. Однако ж, если сказать правду, то в колядках и слова нет про Коляду. Поют часто про Рождество Христа; а при конце желают здоровья хозяину, хозяйке, детям и всему дому. Замечание пасичника.
