И дочь его, Бустан, отперла подвал и спустилась туда, чтобы побить аль-Асада, и увидела она, что это юноша с изящными чертами, сладостный видом, с бровями, как лук, и черными зрачками, и любовь к нему запала ей в сердце, и она спросила юношу: «Как твое имя?» – «Мое имя аль-Асад», – ответил он, и Бустан воскликнула: «Да будешь ты счастлив, и да будут счастливы твои дни! Ты не заслуживаешь пыток и побоев, и я знаю, что ты обижен».
И она принялась развлекать его словами и расковала его цепи, а затем она стала расспрашивать его о вере ислама, и аль-Асад рассказал ей, что это вера истинная и прямая и что господин наш Мухаммед – творец блестящих чудес и явных знамений, а что огонь приносит вред, но не пользу. И он принялся рассказывать ей об исламе и его основах, и девушка подчинилась ему, и любовь к вере вошла ей в сердце, и Аллах великий пропитал ее душу любовью к аль-Асаду.
И девушка произнесла оба исповедания и была причислена к людям счастья, и стала она кормить аль-Асада и поить его и разговаривала с ним, и они молились вместе. И девушка готовила ему отвары из куриц, пока он не окреп и не прошли его болезни и он не стал снова таким же здоровым, как был, и вот что случилось у него с дочерью Бахрама-мага.
Однажды дочь Бахрама вышла от аль-Асада и встала у ворот и вдруг слышит, глашатай кричит: «Всякий, у кого находится красивый юноша такого-то и такого-то вида и кто объявит о нем, получит все деньги, какие потребует, а всякий, кто держит его у себя и отречется от этого, будет повешен на воротах своего дома и его имущество будет разграблено и кровь его прольется безнаказанно».
А раньше аль-Асад рассказал Бустан, дочери Бахрама, обо всем, что с ним случилось, и, услышав слова глашатая, Бустан поняла, что аль-Асад и есть тот, кого ищут. И она вошла к нему и рассказала ему, в чем дело, и аль-Асад вышел и направился к дому везиря, и, увидев везиря, он воскликнул: «Клянусь Аллахом, этот везирь – мой брат аль-Амджад!»
И затем он вошел, и женщина вошла за ним во дворец, и, увидев своего брата аль-Амджада, аль-Асад бросился к нему, и тут аль-Амджад узнал своего брата и тоже бросился к нему, и они обнялись, и мамлюки окружили их, сойдя со своих коней, и аль-Асад с аль-Амджадом обеспамятели на некоторое время. А когда они очнулись от обморока, аль-Амджад взял аль-Асада и поднялся с ним к султану и рассказал ему историю своего брата, и султан велел разграбить дом Бахрама и повесить его семью, и везирь послал для этого людей, которые отправились к дому Бахрама и разграбили его. И они привели его дочь к везирю, и тот проявил к ней уважение. И аль-Асад поведал своему брату обо всех пытках, которые ему пришлось вынести, и о том, какие милости оказала ему дочь Бахрама, и аль-Амджад проявил к ней еще большее уважение. Затем аль-Амджад рассказал аль-Асаду обо всем, что произошло у него с той женщиной и как он избавился от повешения и стал везирем, а после этого каждый из них принялся жаловаться другому на то, что испытал, расставшись с братом.
И затем султан велел привести мага и приказал отрубить ему голову, и Бахрам спросил: «О величайший царь, твердо ли ты решил убить меня?» – «Да», – отвечал царь. И Бахрам сказал: «Подожди со мною немного, о царь!» – и после этого он склонил голову к земле, а затем поднял ее и произнес исповедание веры и принял ислам при содействии султана, и все обрадовались, что он принял ислам.
Потом аль-Амджад и аль-Асад рассказали Бахраму обо всем, что с ними случилось, и тот изумился и воскликнул: «О господа мои, собирайтесь в путешествие, и я поеду с вами». И братья обрадовались этому и тому, что Бахрам принял ислам, и заплакали сильным плачем. «О господа мои, – сказал им Бахрам, – не плачьте: в конце концов вы нашли друг друга и соединились, как соединились Нима и Нум». – «А что случилось с Нимой и Нум?» – спросили Бахрама.
Повесть о Ниме и Нум
«Говорят, а Аллах лучше знает, – сказал Бахрам, – что был в городе Куфе один человек, из знатных его обитателей, которого звали ар-Раби ибн Хатим, и обладал он большими деньгами и жил привольно. И достался ему ребенок, которого он назвал Нимат Аллах.
И вот в некий день был он на площадке работорговцев и вдруг увидел невольницу, выставленную для продажи, и на руках у нее была маленькая рабыня редкой красоты и прелести. И ар-Раби сделал знак работорговцу и спросил его: «За сколько идут эта невольница и ее дочь?» – и работорговец ответил: «За пятьдесят динаров!» – «Напиши условие, возьми деньги и отдай их ее владельцу», – сказал ар-Раби. И потом он отдал работорговцу цену девушки и дал ему плату за посредничество и, взяв невольницу и ее дочь, отправился с ними домой.
И когда его жена, дочь его дяди, увидела невольницу, она спросила: «О сын дяди, что это за невольница?» – и ар-Раби ответил: «Я купил ее, желая иметь эту маленькую, что у нее на руках. Знай, когда она вырастет, не будет в землях арабов и неарабов ей подобной, и никого лучше ее».
И дочь его дяди сказала: «Прекрасно то, что ты решил!» – а затем она спросила невольницу: «Как твое имя?» – «О госпожа, мое имя Тауфик», – отвечала невольница. «А как имя твоей дочери?» – спросила жена ар-Раби, и невольница отвечала: «Сад». И жена ар-Раби воскликнула: «Ты сказала правду! Ты счастлива, и счастлив тот, кто тебя купил!»
«О сын моего дяди, как ты ее назовешь?» – спросила она потом. И ар-Раби ответил: «Как ты выберешь», – и тогда она сказала: «Назовем ее Нум», – и ар-Раби воскликнул: «Прекрасно то, что ты придумала!»
И маленькая Нум воспитывалась с Нимой, сыном ар-Раби, в одной колыбели, пока они не достигли возраста десяти лет. И каждый из них был красивее другого, и мальчик стал называть ее: сестрица, а она называла его: братец.
А потом ар-Раби обратился к своему сыну Ниме, когда тот достиг этого возраста, и сказал ему: «О дитя мое, Нум тебе не сестра, наоборот, она твоя невольница, и я купил ее на твое имя, когда ты был в колыбели. Не зови же ее с этого дня своей сестрой». И Нима сказал своему отцу: «Если так, я женюсь
