— Никаких шуток, — качнул он головой. — Закройте же.
Я послушно зажмурилась, и он прикрыл мне лицо ладонью. Я взволнованно задышала, чувствуя лишь стук сердца и шорох платья по мрамору. Потом заскрипела дверь.
— Тут осторожно, — шепнул генерал мне на ухо, и его дыхание оказалось горячим и щекочущим. — Пригните голову, Мэрион. Вот так. А теперь смотрите!
Ладонь скользнула по лицу, будто лаская. И я увидела небо.
Оно обрело насыщенный темно-синий цвет, бисерные звезды рассыпались по небесному бархату, и прямо над головой, зацепившись за дворцовый шпиль, висел двурогий серп. От него отходило полупрозрачное свечение, точно в небе зажгли серебристый прожектор, и в этом белесом свете тонули королевские сады и фонтаны.
— Не глядите вниз, — прошептал Дитер, придерживая меня за талию. — Может закружиться голова.
Я все-таки не послушалась и глянула. Серебряный свет хлынул потоком, расплескался о мостовую, разлетелся брызгами фонтанов, выбелил свернувшуюся змею лабиринта, я ахнула и вцепилась в китель мужа.
— Давайте присядем, пичужка, — успокаивающе сказал он. — Вот тут.
Дитер сбросил китель, оставшись в белой рубашке, постелил его прямо на крыше и сел первым, увлекая меня за собой. Я плюхнулась рядом, с удовольствием вытянув гудящие после танцев ноги.
— Смотрите, — сказал Дитер, указывая в небо. — Видите эту извилистую белую полосу?
— Похожую на Млечный Путь? — уточнила я, запрокидывая лицо.
— Да, белую, как молоко, — согласился генерал. — Моя матушка говорила, что это и есть Небесный Дракон, создавший землю и весь род людской. У него тысяча глаз, поэтому Небесный Дракон видит все, что происходит внизу, все хорошее и дурное. Иногда он отмечает избранных, но дары Небесного Дракона не всегда приносят счастье. — Дитер мельком пригладил седую прядку и вздохнул. — А вон там, — он переместил руку правее, — распускается Звездная Роза. Это за ней движется Небесный Дракон, его влечет запах и красота розы, но она каждый раз ускользает, как только дракон приблизится к ее лепесткам.
— И они никогда не встретятся? — спросила я, разглядывая влекущую бриллиантовую россыпь.
— Возможно, когда-нибудь, — ответил генерал. — Ведь чудеса случаются.
Внизу грохнуло. Я вздрогнула и инстинктивно приникла к Дитеру.
Небесный бархат вспыхнул и озарился огнем, золотые и алые звезды полыхнули в полнеба, а потом потоком искр осыпались вниз. Снизу донеслись восторженные возгласы и свист. Бахнуло снова и косым штрихом перечеркнуло Небесного Дракона, оставив на его бледном теле рваную рану. Один за другим загорались огни, сад и крыши озарялись разноцветными сполохами. Вот новый залп — и прямо над головой из бутона начала распускаться гигантская алая роза. На ее лепестках дрожали капли росы, стекали вниз и таяли во тьме. С новыми залпами вокруг нее запорхали ярко-голубые и белые бабочки, одна из них порхнула прямо надо мной, волоча следом раздвоенный огненный хвост, я ахнула и уцепилась за Дитера. Он приобнял меня за плечи и подтянул к себе.
— Что вы, пичужка! Испугались?
— Вовсе нет, — с восторгом ответила я, провожая взглядом стайку бабочек, постепенно тающих в ночи. — Красиво, Дитер.
— Красиво, — с улыбкой кивнул он, даже не взглянув на салют.
Его ладонь лежала на моем плече, пальцы ласкали ненавязчиво, нежно, в очках переливались отражения огней.
— Но вы смотрите не на салют, а на меня, — возразила я. — Может, вам мешают очки?
— Нет, я василиск и отлично вижу ночью, как днем.
— И что же видите сейчас? — Я заглянула в его лицо, теперь спокойное и открытое, озаренное легкой улыбкой.
Суровые морщинки разгладились, грудь ровно вздымалась, и мне захотелось прижаться к нему, спрятаться от всех бед этого мира.
— Небесную розу, которая наконец спустилась на землю, чтобы дождаться своего дракона, — ответил Дитер и обвел пальцем мой подбородок.
— А что случится, когда они встретятся? — прошептала я и поймала его руку. Сердце застучало часто-часто. — Дракон не обидит розу?
— Никогда, — хрипло ответил Дитер. — Ведь он ждал этого всю свою жизнь.
Его щека оказалась возле моей, а губы — возле моих губ. Я ощутила его дыхание, услышала, как колотится сердце. Ветер трепал наши волосы, сплетал мои рыжие локоны с его черными, натягивал на его груди тонкий шелк рубашки, щекотал мне шею, и, прикрыв глаза, я подалась вперед. Наши губы соприкоснулись.
В этом поцелуе были весенняя свежесть и привкус вина, он тянулся, как карамельная патока, неспешно, долго. Дитер пил мое дыхание, его ладонь гладила плечи, лаская обнаженную кожу, пальцы обводили ключицы, и каждый раз, когда он задевал кулон, тот отзывался приятным покалыванием, от которого по телу пробегали электрические импульсы.
Я не сдержала стона, когда Дитер подхватил языком мочку уха и прошептал:
