– Стой! – перебил он. – Сказал же: я не из тех, кто причинял тебе боль. И мне плевать, как эти люди тебя называют. Я хочу знать твое настоящее имя – то, которое тебе дали родители. Меня зовут Илья. А тебя?
– Я… Джинг, – шмыгнув носом, неуверенно ответила китаянка. – Извините, господин! Я не хотела вас рассердить. Просто… я сильно проголодалась. Я не ела целых два дня. Или даже три. Вот и подумала, может быть, у вас здесь найдется еда. Хотя бы немного.
– Я тебе не господин. Хватит называть меня так. Я – такой же беглец, как ты. И тоже скрываюсь от хозяев. – уточнил Тайпан, сообразив наконец, кто такая, эта Джинг, и почему она разгуливает в одиночку по берегу, закрытому от рабов и туристов. – И не только прячусь, но и убиваю их. Ты мне веришь?
Даже если она ему не поверила, хотя труп в сарае и плохо оттертое от крови лицо Тайпана свидетельствовали в его пользу, беглянка предпочла согласиться и несколько раз кивнула. Дрожала она уже меньше, но полностью от страха так и не избавилась. Хотя неудивительно, учитывая, как крепко ее запугали.
– Это хорошо, – ободряюще кивнул ей в ответ Тайпан. – Посиди пока здесь. Сейчас я принесу тебе еду и какую-нибудь одежду.
Выглянув из ворот, он еще раз удостоверился, что кроме нее иных гостей не пожаловало, и поспешил в лодку, где имелся необходимый «запас беглеца» – продукты, вода и теплые вещи.
Вскоре он вернулся к Джинг с утепленным комбинезоном, ботинками, шапкой, а также сухим пайком, где были саморазогревающиеся консервы, галеты и сок. Китаянка была так голодна, что, кажется, начала бы вскрывать консервные банки зубами и поглощать их содержимое холодным. Пришлось за ней поухаживать, в процессе чего Тайпан и сам проголодался. И, сходив за вторым сухпайком, составил Джинг компанию, против чего она нисколько не возражала.
– Откуда ты? – спросил он, когда она немного насытилась и перестала с жадностью набрасываться на еду.
– Вы про мою рабочую группу или… вообще? – недопоняла беглянка.
– Я имею в виду, где ты жила до того, как тебя похитили и привезли сюда? – уточнил Красный Посох. Под упомянутой ею группой, видимо, подразумевалась бригада рабынь, куда ее приписали на острове, но эта подробность его не интересовала.
– Я из Нанкина, – ответила Джинг. – Там живут мои родители. А еще младшие брат с сестрой.
– Как ты сюда попала?
– Точно не скажу. Помню, как мы с девчонками отмечали в баре день рождения подруги. Было весело. Мы выпили, потом познакомились с какими-то парнями… Как отключилась, не помню – наверное, я тогда перебрала. А проснулась уже в трюме корабля. И там меня в первый раз избили, как только я стала задавать вопросы.
– Долго ты здесь находишься?
– Я… – Она замешкалась и даже отвлеклась от еды. – Не знаю. У нас тут нет календарей и часов. Всех, кого сюда привозят, сначала держат в подвале, не выпуская наружу. А если кричишь и ерепенишься – пичкают наркотой.
– Ты не похожа на наркоманку, – заметил Тайпан, что было сущей правдой. Джинг выглядела бледной и изможденной, но признаков наркозависимости у нее не наблюдалось.
– Просто я видела, что бывает с теми, кто сопротивляется, – пояснила она. – Испугалась, что меня тоже превратят в овощ, и быстро поняла, что лучше молчать и во всем подчиняться хозяевам.
– И что было потом?
– Меня продержали в подвале где-то месяц или около того. До тех пор, пока надзиратель не решил, что я готова идти работать. Тогда мне дали новое имя, перевели в Распредзону и зачислили в группу. А вам известно, какое сегодня число?
Тайпан назвал ей текущую дату, упомянув на всякий случай и год. Китаянка немного поразмыслила, потом удивилась:
– Ого! А вы не шутите?
– И зачем бы мне над тобой насмехаться?
– Но тогда, выходит, что я здесь уже… год и три месяца.
– Немало, – согласился он.
– А мне казалось, что гораздо меньше. Месяцев пять или шесть, – покачала она головой. – Хотя я знаю девчонок, которые говорят, будто их держат здесь и по три, и по четыре года. Наверное, они тоже ошибаются.
– Как тебе удалось сбежать из Распредзоны?
– Из Распредзоны не убежишь. Я сбежала по дороге к ней. Была ночь, лил дождь и автомобиль, на котором нас везли с работы, перевернулся. Перед глазами все закувыркалось, а потом остановилось. Девчонки визжат, охранники ругаются, а я лежу и ничегошеньки не понимаю. Потом вижу прямо перед собой выбитое стекло и выползаю из машины. И тут оказалось, что я выбралась из нее раньше всех. А когда увидела, что меня никто не охраняет… В общем, не выдержала – взяла и побежала, куда глаза глядят. Потом скрывалась в каких-то развалинах, пыталась согреться, спала вполглаза… А сегодня ночью в темноте все вдруг засверкало и загрохотало, словно война началась. Вы тоже это слышали?
