были все аккуратно подписаны. Каллист читал внимательно каждую надпись: фенолфталеин, соляная кислота, серная кислота, азотная кислота, плавиковая кислота. «Хм! Плавиковая кислота, интересно, зачем здесь нужна?» – про себя удивился он. «Наверное, для металлургии», – решил Каллист. Жарочные шкафы – двойные жестяные цилиндры, стоящие на кривых металлических ножках около стен, исправно гудели и стерилизовали химические и медицинские инструменты. Фрамуга вытяжной системы была приоткрыта и, судя по завыванию мощных вентиляторов, перегоняла кубические литры воздуха со скоростью малого урагана.
В отдельном затемнённом кабинете размещался громоздкий растровый электронный микроскоп, работающий в паре с вакуумным насосом. Вакуум, правда, держался на уровне десять в минус пятой, самое крайнее – в минус шестой степени миллиметров ртутного столба. Но для колонии астероида и это хорошее достижение. Поэтому увеличение электронного микроскопа доходило всего до двухсот пятидесяти тысяч крат, хотя при лучшем вакууме могло быть и в миллион крат.
В секциях генетики и ветеринарии улыбку посетителей всегда вызывали клетки с лабораторными животными. Малый зоопарк – живой спектакль с участием мохнатых артистов – отвлекал основное внимание посетителей, что позволяло сотрудникам спокойно продолжать будничную работу. Белые мыши и крысы деловито суетились в игрушечных пластиковых домиках. Пушистые морские свинки сверкали бусинками глаз и тонко пищали – просили, чтобы их взяли на руки и погладили. Хомячки перетаскивали корм из кормушки в дальний угол, зарывая его в сено. В большом аквариуме носились стаи петушков и гупий. Сине-серые сомики шевелили длинными усами и перебирали плавниками, оставаясь в придонном слое рядом с камушками и большими ракушками. Розовые лягушки с прозрачной кожей приклеились лапками-присосками на стены аквариума и с лягушачьим интересом разглядывали посетителей. Взаимный интерес зрителей с обеих сторон был хотя и неплодотворным, но очень эмоциональным. Длинные пушистые водоросли плавно изгибались от течения воды. Небольшие пузырьки воздуха неспешным чередом поднимались из воды на поверхность. У окна область от пола до потолка занимали клетки с голубями, волнистыми попугайчиками и канарейками. Сизые, белые и пёстрые голуби с опушками на ногах важно выпячивали грудь и суетливо прохаживались по прутьям клетки. Голубые и зелёные попугайчики раскачивали подвесные кольца и радостно тренькали, чирикали и стрекотали на разные голоса. Жёлтые канарейки прыгали, вертели хвостиками и весело заливались утренними трелями. Каллист, Фома и Сазон разглядывали весь этот зоосад и непринуждённо улыбались.
Однако Каллист, стиснув зубы и сдвинув брови, продолжал тайные и молчаливые исследования. Как потомственный охотник он примечал такие мелочи и тонкости в поведении животных, рыб и птиц, которые не увидит никто другой. Мысленно он делал заметки под пунктом номер такой-то, старательно запоминая всё, что необходимо. Он прекрасно понял, что зверинец недаром выставлен прямо у входа в секцию генетики. Вопрос состоял в другом: «Что призван скрывать этот манёвр психологии?»
Рваное облако висело над городским куполом астероида Новая Земля. Сквозь дыры, затянутые комариной сеткой, просвечивала бело-розовая луна – Розалия. Жемчужный свет небесной спутницы астероида падал на блестящий гладкий пластик, защищающий крышу лабораторного корпуса от вездесущей пыли. Липкая пыль плотно устилала кровельные щиты и образовывала там коллоидную корку. Зелёные и жёлтые искры фосфоресцирующих вкраплений проблескивали в лучах вращающихся прожекторов поселения колонистов. Люди давно и крепко почивали в постельках. Не спалось лишь учёным червям из генетической лаборатории.
Электронный глаз микроскопа мигнул и ярко вспыхнул, освещая рабочее поле подложки. Вакуумный насос затарахтел механическими фибрами, выкачивая воздух из оптических блоков и систем электронного провидца. Микроскоп занимал отдельный зал в лабораторном корпусе колонистского городка. Сканирование желатиновой плёнки, снятой с объекта, завершилось, и первый кадр вывелся на экран дисплея. Наблюдатель внёс живой образец в рабочее поле. Быстрый анализ данных от синтезированной генной структуры компьютер вывел для сравнения с предыдущей информацией в отдельное окно на жидкокристаллическом мониторе. Меченый ген программа обозначила кружочком. Сопроводительная гид-информация и последующие изменения в процессе искусственной мутации, сведённые в обширную таблицу, давали экспериментаторам возможность наблюдать за исполнением генно-инженерных замыслов. Попутно программный код анализа фиксировал положительные, отрицательные и побочные эффекты.
Дежурный наблюдатель, генетик-биолог, одетый в белый стерильный комбинезон, пинцетом-манипулятором захватил рассматриваемую плёнку образца и положил её в круглый титановый бикс с крышкой, которую затем поместил в криостат с жидким азотом. Ассистирующий в опыте лаборант деловито ухватил тяжёлый криостат и отволок его в хранилище. Затем наблюдатель открыл ампулу со следующим живым образцом биологической ткани и поместил одну каплю содержимого в фокус рабочего поля. Человек зажмурил правый глаз, а левым приник к окуляру микроскопа, держась за ручки фокусной подстройки.
Электронный луч возбудился в смеси инертных газов – аргона и криптона – до энергии накачки, и иридиевый лазер вошёл в рабочий режим. На экране компьютера выводился по очереди каждый этап увеличения образца: клетки, клеточные структуры – вакуоли, митохондрии, ядра. В окрашенных ядрах генетик-биолог разглядел сначала неясный клубок двойной пространственной спирали дезоксирибонуклеиновой кислоты. ДНК, свёрнутая в тугую нить, под настойчивым лучом лазера дрогнула и пришла в движение, раскручиваясь под действием монохроматического света и занимая весь объем в поле зрения.
Ага, вот и меченый участок из четырёх аминокислот – исследуемый геном. В ходе эксперимента получилась новая комбинация из огрызков полезных
