Мессия. Том 1

никакого чувства эстетики, ваше жилище покажет это. Так что это правильно: Жилище ваше — это ваше увеличенное тело. Не поступайте дурно со своим жилищем.

Оно растет под солнцем и спит в ночной тиши, и ему снятся сны. Разве не спит ваше жилище и не уходит оно во сне из города в рощу или на вершину холма?

Это поэзия, но символическая, метафизическая. Ваш дом так же хочет быть прекрасным, как и ваше тело хочет быть прекрасным. Ваш дом тоже хочет быть молодым и свежим. Точно как ваше тело желает юности, ваш дом тоже хочет оставаться молодым, не хочет умирать. Ваш дом должен представлять вас, ваши грезы, ваши стремления, состояние вашего существа.

Вы думаете, что если пройдете мимо дома Гаутамы Будды, то увидите такой же дом, как и любой другой? Нет, у него будет аромат Гаутамы Будды.

Я был совсем юным, наверное, лет двенадцати, когда очень странный человек посетил наш дом. Мой отец привел его, потому что тот был ученым — и не только ученым, у него были собственные уникальные переживания. Может быть, он и не был просветленным — этого я не могу припомнить точно. Я не могу даже вспомнить его лица. Я только знаю, что это был суфий, мусульманский мистик, а мой отец прислушивался к нему в надежде, что тот что-то сделает, что-то посоветует, убедит меня в чем-то — так все беспокоились обо мне. Хоть я и жил в их доме, все они чувствовали, что я чужак. И они не ошибались.

Бывало, я сидел тихо, а моя мать подходила и спрашивала меня: «Ты никого не видел? Мне нужны овощи». Я был рядом, но она знала, что посылать меня за овощами — очень неразумная затея. Раз или два они попытались, а потом оставили это.

В конце концов, мое присутствие стали воспринимать так, будто никого нет. Я смеялся надо всем этим — ей нужны овощи, а в доме никого. Я сказал ей: «Ты дала мне мое точное описание. Я никто. Ты права, в доме нет никого. Если я увижу кого-нибудь, то сообщу тебе».

Меня послали однажды купить бананов. Я еще никогда не покупал бананы, поэтому я спросил у лавочника — и весь город вскоре узнал, что «это не наш мальчик». Это был хороший шанс надуть меня, потому что я всегда доверял. Я спросил его: «У вас много разных сортов бананов; какой лучший?»

И он показал мне худший сорт, гнилые бананы, а запросил почти двойную цену лучших бананов. Я отдал ему деньги и забрал всю партию. Это было отвратительно.

Я сказал: «Странно, что лучшие бананы так отвратительны. Я не могу перенести их запах». Кое-как я добежал и отдал их своей матери: «Я нашел лучшие бананы и, конечно, заплатил двойную цену».

Она посмотрела на бананы, стукнула себя по лбу и приказала мне: «Убери их, не то провоняется весь дом!»

«Но это ведь лучшие бананы», — сказал я.

Она сказала: «Сделай еще одну вещь, и я больше никогда ни о чем не буду просить тебя». Прежде там жила старая нищенка, прямо под деревом. — «Ступай и отдай все это ей».

Я отнес все те бананы старухе, и, увидя это гнилье, она сказала: «Выбрось их! Возможно, я и нищая, но это еще не значит, что ты можешь давать мне всякое гнилье. Я — человек».

Я сказал: «Боже мой, кому же я отдам их?»

Она ответила: «Это меня не касается. Только уходи прочь, потому что вонь слишком сильная».

И мне пришлось выбросить их в реку.

Мой отец привел этого суфийского мистика, думая, что тот сможет помочь. И мой отец был озадачен, моя семья была озадачена — тем, что сделал этот человек... Они отвели для меня отдельную комнату, чтобы я не вызывал у них постоянную досаду. Потому что просто сидеть, ничего не делая, было достаточно для их раздражения: они все работают, каждый занят, а я с закрытыми глазами медитирую.

Поэтому они отдали мне отдельную комнату с отдельным входом в нее. Суфий пришел с моим отцом и стал ходить по комнате, обнюхивая стены у этого угла, у того угла... Мой отец сказал: «Боже мой, я привел его вернуть тебя к здравому смыслу, а он сам, похоже, в последней стадии».

Моя комната была совершенно пустой. Я всегда любил пустоту, ведь только пустота может быть абсолютно чистой. Все, что вы накапливаете у себя в комнате, рано или поздно становится ненужным хламом. Поэтому в моей комнате не было ничего.

Мой отец посмотрел на него, посмотрел на меня и сказал: «Я приглашал его, поэтому я должен видеть, что он делает».

Потом он подошел и принялся обнюхивать меня. Теперь это было уже слишком. Мой отец сказал: «Я уже объяснил вам, что мой мальчик немного эксцентричен, а вы укрепляете его эксцентричность!»

«Нет, — сказал он, — я чувствую запах комнаты и его запах. Это запах безмолвия, аромат безмолвия. Вы благословенны, имея такого сына. Мне пришлось обнюхать все, чтобы узнать, связан ли этот аромат с его присутствием. Он связан с его присутствием, эта комната наполнена его присутствием. Не нужно беспокоить его».

И он попросил у меня прощения, сказав:

«Прости меня; я помешал, войдя в твою комнату».

Мой отец вывел его, а потом возвратился и сказал: «Прежде я считал, что только ты ненормальный. Есть даже более ненормальные люди — обнюхивающие комнату!»

Но я сказал ему: «Твой дом — это твое продолжение; неуловимым образом он представляет тебя. А человек, которого ты привел, определенно великое человеческое существо, человек интуиции и понимания».

Если б я мог собрать ваши жилища в свои ладони и, как сеятель, разбросать их по лесам и лугам! Если бы долины были вашими улицами и зеленые тропы — аллеями, чтобы вы могли искать друг друга в виноградниках и приходить с ароматом земли в своих одеждах!

Но этому не настал еще срок.

Он великий поэт и мечтатель — вот такой должна быть земля. Но вместо этого в столь высоком темпе растет население, что мы должны погибнуть, поскольку придется рубить все больше и больше деревьев, создавая пространство для людей. Вам придется уничтожать все больше и больше растительности.

Прежде эксперты полагали, что к концу этого столетия в Индии может быть один миллиард человек. Сейчас они изменили свое мнение, так как темпы роста не соответствуют их расчетам. Чем беднее страна, тем больше демографический взрыв. Теперь они добавили еще почти полстолько: один миллиард и четыреста миллионов человек будут жить в этой стране к концу нашего столетия.

Во время Будды было только двадцать миллионов человек на всей земле. Возможно, это предел, когда его мечта может исполниться: Если б я мог собрать ваши жилища в свои ладони и, как сеятель, разбросать их по лесам и лугам!

Но Халиль Джебран никогда и никак не пробовал воплощать свои мечты. Я попробовал — и обжег себе пальцы. А что же правительства? Они не позволят вам сделать эту землю более прекрасной, более любящей, чтобы на ней было больше цветов, больше зелени, больше птиц, больше диких животных, не опасающихся, что вы убьете их. Правительства продолжают лгать обо всем. Они продолжают творить все виды преступлений против человечества.

Этим утром мне сообщили, что Рональд Рейган был в тайном сговоре с Аятоллой Хомейни, — Аятолла Хомейни задержал людей из американского посольства, не позволяя им возвратиться в Америку, и поэтому Рональд Рейган подписал секретное соглашение с ним: «Вы освобождаете американцев, а мы дадим вам столько оружия, сколько пожелаете».

И это продолжалось почти два года. Хомейни такой же подлый, как и Рональд Рейган. Он не будет освобождать всех заложников. Он освобождает несколько человек через шесть месяцев и получает партию оружия. Разумеется, он отдает деньги, но эти деньги тоже не принадлежат ему, они принадлежат бывшему шаху Ирана.

И что же делает Рональд Рейган? Тайком от американцев он отправляет на эти деньги еще больше вооружения террористам, которые стараются уничтожить небольшую страну, Никарагуа. Поэтому не нужно спрашивать ни с какого Сената — в течение двух лет он был в состоянии хранить этот секрет.

На миллионы долларов вооружение отправлялось террористам — разрушать несчастную страну, которая хочет жить своей жизнью, по своему собственному выбору. Это совсем не дело Рональда Рейгана.

Недавно это вышло наружу, и Рональд Рейган отрицает, что здесь имел место какой-либо сговор. Главу Си-Ай-Эй, который был посредником между Аятоллой Хомейни и Рональдом Рейганом, вызывали в