Мессия. Том 1

он всегда прав, а если кто-то ошибается, он всегда ошибается. Если кто-нибудь свят, он всегда свят — днем и ночью; а если кто-нибудь грешен, он всегда грешник — днем и ночью. На самом деле это не так. Даже у грешников бывают моменты, когда они святы, и даже у святых есть выходной.

Это бедствие ходит по пятам за Аристотелем, отцом западной логики, потому что он признает только две категории: либо вы правы, либо вы ошибаетесь. Он забывает, что существует возможность множества позиций между правильным и ошибочным. Он к тому же забыл о том простом факте, что вы можете быть правы в одном и ошибаться в другом.

Но требуется величайшая бдительность — особенно с такими людьми, как Халиль Джебран, чьи слова гипнотизируют, даже если они и ошибочны. Вы находитесь под таким впечатлением от них, что теряете весь свой потенциал трезвости, осознания, бдительности.

Подобно океану ваше божественное Я... Это верно. Ваше существо не ограничено вашими костями. Ваше существо не ограничено мешком из кожи, в котором вы живете, — вы зовете его своим телом. Ваше существо так же огромно, как океан.

Все реки мира продолжают приносить всевозможный хлам, чепуху, грязь, сор, ведь они прошли миллионы миль. И в течение миллионов лет они впадали в океан, и все же океан остается незапятнанным. Запомните эту истину. Она должна быть записана золотыми буквами.

Вы совершали всевозможные поступки, хорошие и плохие. Вы бывали правыми и ошибались, вы видели все дни и ночи своей жизни, вы побывали в храмах и у проституток — но ваше существо остается незапятнанным, совсем как океан. Вы настолько огромны... в конечном счете, те незначительные вещи вообще не имеют значения.

Поэтому я говорю вам: никогда никого не судите за каждый незначительный поступок, который он совершил. Кто-то украл, кто-то убил, кто-то солгал, — все это незначительные поступки. Не судите человека и всю его жизнь на основании незначительного поступка.

И запомните окончательную истину — что бы вы ни делали, ваша сокровенная суть остается незапятнанной. Нет способа осквернить ваше существо, испортить вашу душу за секунду... если вы осознаете свое внутреннее существо, то будете поражены: «Меня осуждал каждый, я осуждал сам себя, но мое подлинное существо осталось незатронутым. Всегда девственное, всегда чистое».

Мне хочется рассказать вам замечательную историю.

Тысячи лет тому назад был человек. Его звали Валмик; по профессии он был грабитель. И если приходилось, он не колеблясь убивал людей. Если они сопротивлялись, не отдавая ему свои деньги, свои ценности, он убивал их, не задумываясь ни на мгновение. Это был сильный человек.

В то время он не был известен как Валмик, его звали Валья Бхила; бхилы — это аборигены, первобытные племена. Кто же назвал Валья Бхила «Валмик», ведь Валмик означает то же самое, но с почтительным отношением, а он был грабитель и убийца, и каждый знал это.

Очень редко случалось, чтобы кто-то пошел через лес, где он жил. Дорогой почти совсем перестали пользоваться, потому что кто бы ни проходил тем путем, был ограблен или убит.

Музыкант, поэт и очень замечательный человек, Нарада, всегда — даже на ходу — продолжал играть на самом простом музыкальном инструменте, — запомните, чем проще инструмент, тем сложнее сочинять великую музыку на нем. Он всегда носил простой инструмент, эктару — однострунную ситару. Когда струн много, легко сочинять музыку, потому что разными струнами вы можете создавать разные ноты. Эктара имеет только одну струну, это и значит эктара. «Эк» - значит один, «тара» — струна. Она стала почти символом Нарады, вы не найдете его статуи или картины без эктары. Он был мастер-музыкант и великий поэт — и, быть может, единственный человек в Индии, который знал ликование существования, который привык смеяться...

И когда Нарада намерился пойти через лес Валья Бхилы, люди говорили ему: «Не ходи — иначе потеряешь свою эктару. Этому Валье безразлично кто ты, и если ты попытаешься спасти свою эктару, то лишишься головы. Лучше следовать другим маршрутом, даже если он немного длиннее».

Нарада сказал: «Если бы я не знал, я мог бы пойти другим маршрутом, но теперь это вызов, вызов Вальи — Нараде. Я очень хочу видеть этого человека, который сделал вас всех трусами, такими запуганными. Всего один человек, и все движение на дороге пропало. Должно быть, лев живет в лесу... а по этой дороге обычно проходили тысячи людей. Теперь никто не ходит там; дорога закрыта — не на ремонт же!»

Нарада пошел, потому что он верил в музыку больше, чем в кровожадность человека. Что же это за музыка, которой не под силу трансформировать кровожадный животный инстинкт в человеке?

Валья услыхал музыку — она очаровывала, обладая магией. А когда он увидал одинокого Нараду — без оружия, без имущества, всего одна эктара, — человек оказался еще прекраснее, чем его музыка. Так и должно быть, ведь творец чего угодно всегда больше, чем его творение; творение не бывает больше творца.

Впервые Валья ощутил нерешительность, неопределенность — позволить ли этому прекрасному человеку пройти? Но делать исключение было бы неверным, это был вопрос его репутации, — никому не удавалось пройти по этой дороге без того, чтобы не быть ограбленным или убитым.

Поэтому он предупредил великого музыканта и пророка: «Умоляю тебя, возвращайся. Если не вернешься, мне придется отнять твою собственность, все, что у тебя есть. Если же ты воспротивишься, то можешь потерять свою жизнь, а я не хочу ничего делать тебе — ни отнимать твой инструмент, ни лишать тебя жизни. Не говори потом, что я не предостерегал тебя».

Но Нарада шел, играя на своей эктаре, и вместо того чтобы идти по дороге, он подошел и уселся рядом с Вальей, который точил свой меч. Нарада сказал: «Ты замечательный человек, но отчего ты занимаешься таким делом?»

Тот сказал: «Что же я еще могу? У меня нет никакого образования, я — неприкасаемый; это низший и самый осуждаемый класс индусов. Я не могу пойти в храм, я не могу пойти в город — а я должен позаботиться о моей жене, старой матери, отце и о детях».

Нарада сказал: «Если дело только в этом, то отправляйся домой и поговори с каждым из них. Ты совершаешь бесчеловечные дела ради них, а кто понесет наказание? Ты, совершающий все эти дела ради своей старой матери и отца, спроси их: «Вы можете разделить со мной наказание?» Спроси свою жену и своих детей: 'Все, что я делаю, я делаю ради вас — вы собираетесь разделить со мной наказание?'»

Валья засмеялся и сказал: «Ты, похоже, большой ловкач и хитрец! Я уйду домой, а ты исчезнешь. Валью никому не провести».

Нарада сказал: «Обман здесь ни при чем. Можешь привязать меня веревкой к дереву — ты ведь знаешь, сюда никто не приходит. Я никуда не денусь, и все, что ты пожелаешь потом сделать, ты сделаешь, — но сначала принеси мне ответ».

Об этом Валья еще никогда не думал. Он отправился домой и спросил своего отца и мать, свою жену, своих детей — никто не был готов разделить наказание. Они заявили: «Это не наше дело. На тебе лежит забота о своей семье, и нас не интересует, как ты это делаешь. То, что ты делаешь, лежит целиком на твоей ответственности».

Это было великое потрясение. Он не мог поверить, что родители, которых он любил так сильно, жена, которую он любил так сильно... его собственные дети, ради которых он совершал всевозможные преступления... — все они категорически отказались. «Это твой долг — заботиться о нас. Вопрос о разделении твоего наказания нас не касается».

Он возвратился со слезами на глазах, развязал Нараду, коснулся его стоп и сказал: «Всего одним вопросом ты преобразил меня. У меня нет семьи. Если они не желают разделить мое наказание, если они не любят меня, значит, я жил в иллюзии. Они любили только деньги, которые я приносил им, но когда возник вопрос о наказании, ни один не сказал: «Я разделю его с тобой». Теперь у меня нет никакой семьи».

Он зашвырнул свой меч в лес и попросил Нараду: «Посвяти меня, чтобы однажды я тоже смог почувствовать ту же музыку, ту же поэзию и ту же радость, что вижу на твоем лице».

Нарада сказал: «Многого не нужно — просто имя Бога. Ты должен начать петь имя Бога, Рам».