Расстаться оказалось трудно - словно на самом деле наши души где-то в своем мире приросли друг к другу, и, чтобы разъединить их, понадобилось усилие. Но я его приложила.
Дома я постаралась отвлечься от Микаэля с его океаном, опасаясь завязнуть в зависимом от него состоянии. Влюбиться в ответ на любовь... Как же приятно быть объектом такой сильной страсти, чувствовать себя сосудом, в который вливается поток восхищения! И я уже понимаю, что нуждаюсь в них, в этой страсти и этом восхищении, что жду и хочу получить их снова. Как же больно будет когда-нибудь их лишиться!..
Почему лишиться?
Потому что все когда-нибудь проходит, а любви это особенно свойственно.
Но ведь Микаэль сказал, что будет любить меня вечно!
Он не знает, как быстро и незаметно проходит любовь...
Такие мысли крутились, вызывая тревогу, они не доставляли радости. Проклятый опыт! Не случилось бы в моей жизни "дурацкого Игоря", не отвернулся бы от меня папа - я была бы спокойно счастлива.
Заварив чай, я вломилась с подносом к Георгию и Ангелине. Они удивились неожиданному чаепитию, и тут же вспомнили какие-то подходящие к случаю истории. Рассказывая и смеясь, они оба то и дело серьезно поглядывали на меня, словно видели, что со мной происходит нечто необычное. Я чувствовала: Ангелина подбирает слова, поджидает момента, чтобы спросить, и это было бы здорово, потому что ей всегда удавалось очень детально и метко анализировать житейские ситуации, но тут со своей кружкой пришел Кастор. Он сел за стол, поздоровавшись, и, больше ничего не говоря, внимательно слушая подопечных, просидел до последнего глотка чая. Он тоже чего-то хотел, но было совершенно непонятно, от кого. Его внимательное ожидание ощущалось, как направленный в висок тонкий лучик света, оно даже немного грело. Неужели и он заметил какую-то значительную перемену во мне?
Обсуждать произошедшее с его участием, конечно, не хотелось. Отнеся на кухню посуду, я сразу ушла к себе.
Вымылась в душе.
Задернула шторы.
Забралась под одеяло.
Закрыла глаза.
"Тишину" мгновенно атаковали клочки минувшего дня. Они буквально кололи и кусали, один другого тревожнее.
Микаэль и Саша - оба на военной службе, что само по себе опасно, и я, в общем, с этим смирилась. Одной опасностью больше - стоит ли беспокоиться?.. Конечно, стоит, ведь опасность внутри них самих. Эту опасность не смогла преодолеть вся наша суперпередовая наука, ни один психокорректор не справился с бунтующими гормонами двух слетевших мальчишек. В том, что они пытались, сомнения нет.
"Побочка" проявляется как последствие стрессовой ситуации. Побочный эффект от "усилителя" в голове... У всех, кто родился здесь после войны. Кастор упоминал о нем, когда обнаружилось, что он чувствителен к чужой боли и страху. Он, правда, считает, что "побочка" от имплантатов свойственна только "первой волне" нашестранцев, но это, скорее, всего, объясняется тем, что кризисные стрессы, такие, которые бывают при угрозе жизни, у нас, "второй волны", как правило, не случаются.
В головах у всех имплантаты... Мы все чипированные, как домашние животные. Похоже на кошмар. Кто-то может управлять мной через эту штуку? А избавиться от нее можно? Да как могли с нами так поступить?!
Кажется, прошло полночи. Меня кидало от обиды на грубое вмешательство в мой мозг к уверенности в продуманности и необходимости такого шага для моей собственной пользы. Если именно имплантату я обязана способностями и к телепатии, и к сложным мыслительным операциям, то это вовсе не плохо! Доставшиеся мне в качестве побочных эффектов возможности сегодня оказались спасительными, хотя больше годятся для развлечения...
И еще.
Я люблю Микаэля.
Конечно, люблю. Не могу не любить.
Эта мысль позволила мне, наконец, заснуть.
28. Культ матери и шоколадный фонтан
- Папа на себя не похож, Медея затравленная и дерганая, а Давид держится от них подальше. Ты должна с ним поговорить. У него ощущение, что
