сорок лет даже толком и сформулировать-то не могу, что именно мне не нравится.
Мне стало интересно.
– А что первым на ум приходит? Я вот недавно сообщения от родных смотрел – бросилось в глаза то, что у них на планете было какое-то восстание. Потом понизились социальные коэффициенты, было очень тяжело. И они почему-то постоянно грезили о хорошем образовании. Хотя я считал, что у нас с социальной сферой все замечательно.
– Замечательно, – задумчиво кивнул старик. – До тех пор, пока ты не выглядываешь из своего уютного гнездышка. Нет, если ты хочешь учиться, работать на благо государства, стать военным или еще что-то в этом духе – все будут только рады. А вот если начнешь задавать вопросы, интересоваться, почему твоя планета все еще не во внутреннем секторе… Могут быть неожиданные последствия.
– Например?
– Например, отправят тебя вместе с другими колонистами строить прекрасный новый мир лет за триста от Земли.
Мне стало немного неуютно. Как-то это все… Не очень.
– Именно поэтому, дружище, я сделал этот балкон и провожу большинство времени на нем. Здесь хотя бы роботы меня не слышат.
– Ты, смотрю, их прямо-таки ненавидишь, – хмыкнул я.
– А за что любить-то эти машины? – фыркнул в ответ Эрик. – Местные идиоты, помешанные на них, даже не задумываются, что каждая железка – это узелок в сети сбора данных. А я вот еще не разучился думать.
В голову почему-то пришла мысль, что его слова больше подходят параноику, а не нормальному среднестатистическому человеку. Но озвучивать это соображение я не стал. Слишком уж невежливо получится. К тому же, мне пока мало что известно о современной жизни – и глупо вот так сходу судить человека, вернувшегося в нее четыре десятка лет назад.
– А что вообще в мире творится?
Эрик махнул рукой:
– В мире все точно так же, как и двести лет назад. Все думают о том, как бы урвать кусок у своего ближнего. Китайцы расширяются и пытаются выкупить у нас все передовые технологии, Альянс расширяется и думает, как бы отщипнуть от Федерации кусочек, мелкие колонии грызутся между собой и лавируют между тремя гигантами.
– Директор Коль говорил, что Федерация обеспокоена растущей мощью Альянса.
– Хрень это все, – махнул рукой Эрик. – Мы сейчас можем размазать по галактике всех остальных и даже не заметить этого. Но без внешних страхов расходы на науку и флот могут снизиться – а это никому не надо.
– Ну, может быть, – как по мне, так Кристоф был вполне искренен. Да и обрисованные им проблемы выглядели вполне реальными.
– Точно тебе говорю, – кивнул мой коллега и пригладил растрепавшиеся волосы.
– Так а что в итоге-то делать? – вернулся я к интересующему меня вопросу. – Стоит уходить со службы, не стоит?
– Черт его знает, друг, – неожиданно печально ответил Эрик. – Я вот ушел… И как-то особо не прижился. Деньги есть, все есть… А смысл? Наши потомки смотрят на нас, как на диковинки. Я за сорок лет даже жену себе не нашел. Сижу дома на пару с этим долбаным роботом, купаюсь иногда в море, пью вино… И все больше и больше задумываюсь – а на кой черт это все? Наверное, когда-нибудь подам заявку, да улечу с очередным вектором. Закончу свой век там, среди звезд.
– Все так плохо?
– Все здесь искусственное. Когда-то давно я выходил из корабля на кусок скалы, летящий в бесконечности – и бог смотрел на меня. Это было настоящим. А сейчас вокруг бродят искусственные люди, сверху светит искусственное солнце, меня пытаются развлекать искусственные актеры в столь же искусственных шоу. Еще вина?
– Давай, – согласился я, попутно размышляя о том, что, наверное, пора постепенно и закругляться. Эрик, конечно, свой до мозга костей, но вот паранойя вместе со старческим максимализмом у него явно прогрессирует.
– За то, чтобы жить, а не существовать! – произнес туманный тост хозяин дома. Я кивнул и в свою очередь поднял бокал.
Пожалуй, кое в чем старик точно прав. Устроюсь в отеле, отдохну чуток, в море поплаваю. А затем можно будет и о будущем подумать.
– Слушай, Эрик, а здесь что-то летающее взять напрокат можно? Я как-то привык к полетам уже.
– Да, без проблем. Твой барбос покажет. Только летать тут особо некуда. Курортная зона всего-то километров двадцать на двадцать, дальше голограмма и стены.
– Ну, все равно, хотелось бы…
На улицу я в итоге выбрался только спустя час. Пришлось вспомнить начало службы, пожалеть, что тогда никого из нас так друг с другом и не познакомили, помянуть недобрым словом роботов… Затем поговорить про китайцев, роботов и подозрительно ведущее себя правительство. Еще раз вспомнить про роботов.
