у ей в лице – ужасти! Да как кулаком мне погрозит! Тут уж я не вытерпел, вскочил и – к старухе. «Вот что, говорю, божий ты одуванчик: ты у Господа пощады не проси – не будет тебе пощады! За такое дело на том свете черти с хреном тебя сожрут, несоленую!.. Так и запомни!»
На трапе показались тощие ноги капитана Лазарева.
– Эй, ду?хи! Чего грохочете?
Смех разом стих.
Не спускаясь вниз, капитан осведомился:
– Бушуева случаем нет у вас?
– Здесь! – крикнул машинист.
Бушуев подошел к трапу. Капитан пригнулся.
– Слушай, Бушуев… поди-ка ты к штурвалу. Сейчас к барже подходим. У Каширина – сам знаешь – глаза плохи. Поди, брат!
– Есть!
На верхней палубе было холодно и темно. Накрапывал мелкий, как пыль, дождь. Свистел ветер. Лоцман Каширин, высокий и неповоротливый старик, охотно передал штурвал Денису, устало вытер лоб рукавом ватного бушлата, стряхнул брызги с вислых седых усов.
– Веди, Ананьич. Ты помоложе…
Волны ударялись о перо руля, дергали цепь, вырывали штурвал из рук. Минут через двадцать показались впереди огни на барже.
Стоя за штурвалом, мокрый от пота, Бушуев беспокойно следил за сигналами на барже, прикидывая, как удобнее подвести «Товарища» и подать буксир. Разбитной Рыжик усиленно помогал Денису, налегая обеими руками на штурвал, и ругал на чем свет стои?т лоцмана с «Кашгара», посадившего баржу. Капитан Лазарев угрюмо стоял возле руки, кутался в шинель, ковырял спичкой в зубах и молчал, невесело поглядывая вперед.
– Бушуев, а может, буксир на завозне подать? – вдруг спросил он, вынимая спичку изо рта. – Как бы, брат, на эдакой волне не треснуться о баржу. За аварию нам с тобой лет по десять припекут…
Бушуев улыбнулся. Лазарев напомнил ему отца, когда они ехали зажигать бакен тогда, давным-давно. Так же металась Волга, так же свистел ветер и так же трусил отец, как трусит теперь Лазарев. Все так же. Только он, Денис, не тот уж…
– Ничего, Иван Вениаминович… кормой пойдем… осторожно, – утешил он Лазарева. – Ветер-то навальный, с той стороны…
– Ну смотри, тебе виднее… Ход-от убавить, что ль?
– Подождите.
– Пора, Бушуев… Давай, разворачивайся!.. – посоветовал Каширин.
– Пора! – как эхо, повторил Рыжик.
Бушуев набрал полные легкие воздуха и всем телом налег на штурвал.
– Давай, Рыжик!
Колесо завертелось. Быстро замелькали отполированные человеческой кожей ручки штурвала. Работали дружно. Лазарев поспешно вышел из рубки, прошел на правую сторону мостика, встал у рупора в машинное отделение и дернул проволоку сигнала. Где-то внизу, под палубой, глухо тренькнул звонок. Подпрыгивая на волнах, «Товарищ» неуклюже стал разворачиваться.
– Тихай! – скомандовал Лазарев.
Ветер ударил в бок парохода. «Товарищ» накренился и рыснул в сторону. Штурвал вырывался из рук.
– Держи крепче! – прикрикнул на помощника Бушуев, багровея от напряжения.
– Вырывается… сил не хватает… – робко заметил Рыжик.
– Круто берешь, Бушуев… – проворчал Каширин.
– Ничего… зато потом приставать легче будет… – ответил Денис.
Развернулись.
– Стоп! – прокричал Лазарев в рупор. – Тихай назад!..
Медленно вздрагивая и разбрасывая брызги, пароход стал приближаться кормой к носу баржи. Теперь, несмотря на ночь и дождь, уже видны были силуэты людей на барже; они фонарем сигнализировали о том, что у носа баржи глубоко и что на мели сидит баржа кормой. Каширин пошел последить за буксировкой на палубе.
Когда баржа была забуксирована и «Товарищ» пошел «тихим вперед», вся команда облегченно вздохнула, а Лазарев, заглянув в рубку, сказал:
– Посмотрим теперь, хватит ли силенок у нашего «Товарища» баржу стянуть…
– Посмотрим… – отозвался Рыжик.
Лазарев опять прошел на мостик к рупору.
Буксир стал натягиваться.
– Полный!
