Усевшись в кресло самолета, Жуков все же достал письмо Ротмистрова, надел очки, вскрыл и стал читать отпечатанные на машинке страницы.
Ротмистров писал:
«В танковых боях и сражениях с 12 июля по 20 августа 1943 года 5 Гвардейская Танковая Армия встретилась с исключительно новыми типами танков противника. Больше всего на поле боя было танков Т-V („Пантера“), в значительном количестве танки Т-VI („Тигр“), а также модернизированные танки Т-III и Т-IV…»
«Ну, это ты, брат, врешь, — подумал Жуков с кривой усмешкой. — „Тигров“ и „пантер“ и сотни не наберется, а ты — больше всего. Ну не можем мы без вранья, хоть режь», — заключил он и побежал глазами дальше по строчкам письма:
«Командуя танковыми частями с первых дней Отечественной войны, я вынужден доложить Вам, товарищ Сталин, что наши танки на сегодня потеряли свое превосходство перед танками противника в броне и вооружении…»
Все это Жуков уже знал. Да и самому Ротмистрову были известны технические характеристики новых немецких танков, следовательно, он не должен был, не имел права атаковать противника в лоб, не считаясь с вполне предсказуемыми последствиями. Прозрение, оплаченное большой кровью.
И дальше Жуков лишь скользил по строчкам:
«…при столкновении с перешедшими к обороне немецкими танковыми частями мы, как общее правило, несем огромные потери…
Немцы… уже не испытывают былой танкобоязни на полях сражений…
Ныне танки Т-34 и КВ потеряли первое место, которое они по праву имели среди танков воюющих стран в первые дни войны…»
Дальше шла таблица сравнительных характеристик и просьба надавить на конструкторов, чтобы они сделали к концу сорок третьего года новые танки, превосходящие танки противника.
Жуков сложил письмо и сунул в конверт, решив передать его Сталину. Но не потому, что Сталин всего этого не знает, а потому, что лишний раз ему напомнить не повредит. В конце концов, только от Верховного зависит, какими у нас будут танки, пушки и самолеты.
Жуков вошел в кабинет Сталина и остановился возле стола, за которым сидели некоторые члены Политбюро и наркомы оборонных отраслей. В кабинете было сумрачно, шторы закрыты наглухо, в люстре горело лишь несколько лампочек, хотя за окнами вовсю светило солнце.
— Проходите, товарищ Жюков, — произнес Сталин от окна. И добавил: — Садитесь.
Жуков сел рядом со Ждановым.
— Мы тут с товарищами обсуждаем некоторые проблемы восстановления промышленных предприятий на освобожденных нашими войсками территориях, — заговорил Сталин. — Нам надо в кратчайшие сроки увеличить выплавку стали, производство других материалов, чтобы, в свою очередь, увеличить производство танков, самолетов и другого вооружения. Послушайте, товарищ Жюков, вам это будет полезно. Продолжайте, товарищ Ванников.
Жуков слушал. Действительно, интересно. Но его волновали совсем другие проблемы, которые надо решать не завтра, когда в Донбассе заработают новые заводы, а сегодня, сейчас, потому что наступление Красной армии продолжается, ей, для успеха этого наступления, нужны все те же танки, самолеты, а главное — люди, готовые грамотно ими управлять…
— Вооружать нашу армию безусловно нужно во все больших количествах, — прервал размышления маршала голос Сталина. — Но нам нужно обратить особое внимание на подготовку кадров. Вот товарищ Жюков требует увеличить срок подготовки летчиков, танкистов, артиллеристов. Да и пехотинцев тоже. Он считает, что надо создавать резерв кадров этих профессий… Воевать числом легче, но пора переходить на более высокую ступень военного искусства. Тогда и танков понадобится меньше, и самолетов… Я правильно выразил вашу мысль, товарищ Жюков?
— Так точно, товарищ Сталин! — отчеканил Жуков, вставая. И добавил: — Я получил письмо от командующего Пятой гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова, который на опыте боев в районе Прохоровки пришел к выводу, что наши танки утратили свое лидирующее положение…
— Что наши танки устарели, мы это знаем, товарищ Жюков, — перебил маршала Сталин. — Я еще до «Курской дуги» получил письмо от товарища Ротмистрова. Но танки танками, а командование командованием. Методы ведения боя некоторыми нашими танковыми начальниками устарели тоже. Генерал Ротмистров в боях под Прохоровкой показал себя весьма самонадеянным командующим танковой армии. А командующий фронтом генерал Ватутин не подготовил должным образом ввод танковой армии в сражение, не обеспечил ее поддержкой других родов войск, не проконтролировал действия товарища Ротмистрова. Мы отметили эти упущения Ватутина и Ротмистрова в приказе Ставки и направили на место боев комиссию Гоко во главе с товарищем Маленковым. Она разберется. Но если генерал Ротмистров и дальше будет так расточительно тратить материальные и людские ресурсы, его придется отстранить от командования армией.
Сталин замолчал, отошел от окна и остановился посреди кабинета.
— Конечно, в наших газетах и по радио мы не говорим об этих упущениях наших генералов, — продолжил он. — У советского народа и без того много трудностей, чтобы мы еще заставляли его негодовать и расстраиваться из-за этих упущений. В конце концов, враг не осуществил тех целей, на которые рассчитывал, начиная сражение на Курской дуге. Войска Красной армии уже на подступах к Днепру. Пусть наш народ порадуется нашим победам. Хотя эти победы и куплены излишне большой кровью. Я думаю, что наши генералы сделают соответствующие выводы из предыдущего опыта… Что касается новых танков, то они уже производятся. Например, модернизированная «тридцатьчетверка» с новой пушкой калибра 85 миллиметров. Кстати, товарищ Жюков, —
