Ленинграда все, что только можно было сделать в тех условиях и теми силами. Другой на его месте не сделал бы и половины — в этом новоиспеченный маршал был совершенно уверен. И вот Сталин наконец признал за ним явное превосходство над всеми другими маршалами и генералами. И если до этого он, Жуков, еще с ними церемонился, приезжая на тот или иной фронт в качестве представителя Ставки, то теперь особо церемонится не станет, потому что… не умеют воевать, так пусть учатся, пока еще есть у кого учиться, а будешь церемониться — и время потеряешь зря, и толку никакого. Не может наш народ без того, чтобы не обложить его трехэтажным матом и не сунуть под нос железный кулак. Только тогда он приходит в чувство и начинает делать то, что положено.
На Южном фронте, где наши войска под командованием генерала Еременко уперлись в так называемую «Голубую линию», сооруженную немцами на Таманском полуострове, властвовала весна, с дождями и мокрым снегом. Почва настолько пропиталась водой, что даже тридцатьчетверки садились на брюхо, взбивая гусеницами жирный чернозем и не двигаясь с места. Вязли не только танки и машины, вязла пехота, едва вытаскивая сапоги, даже подвязанные к поясному ремню веревками. Не могли взлетать самолеты, почти прекратился подвоз боеприпасов и продовольствия, лошади падали от бескормицы. Наступать в таких условиях означало зазря губить людей и технику. Синоптики же предсказывали, что погода улучшится лишь к середине апреля.
Однако Еременко не оставлял бесплодных попыток прорвать оборону немцев, и когда Жуков, изучив обстановку, спросил у него, на что он рассчитывает, тот лишь пожал плечами, пояснив, что он лишь выполняет приказ Ставки ВГК, где доподлинно известны условия, в которых наступают наши войска. И добавил, явно для подстраховки:
— У противника, Георгий Константинович, условия еще хуже: и та же грязь, и весенние шторма, затрудняющие снабжение по морю.
— Зато у них организация снабжения и оборонительных действий в несколько раз лучше, чем у… чем у нас, — проскрипел Жуков, однако вертевшиеся на языке слова «у тебя» все-таки удержал за зубами.
Было решено наступление остановить, наладить снабжение, пополнить части людьми и техникой, усилить воздействие авиации на немецкие тылы и пути снабжения.
Миновало несколько дней после приезда его на Южный фронт — и вот очередной звонок из Москвы.
— Как у вас дела? — услыхал Жуков голос Сталина.
— Накапливаем силы для прорыва немецкой обороны, товарищ Сталин. Для этого потребуется время. Да и погода дрянь, все раскисло, наступать в таких условиях без соответствующей подготовки…
Сталин недослушал, перебил:
— Пусть Еременко готовится сам. А вы срочно вылетайте к Ватутину. Надо остановить немцев, которые уже захватили Харьков и Белгород. Помогите Василевскому и командующим фронтами.
— Слушаюсь, товарищ Сталин, — произнес Жуков и внутренне усмехнулся: Василевского в помощь Жукову Сталин не присылал ни разу, а Жукова Василевскому — не единожды.
В штабе Воронежского фронта обычная суета, со всех сторон звучащие голоса штабных офицеров, вызывающих корпуса, дивизии и прочие воинские формирования. Командующий фронтом генерал-полковник Голиков гнулся над картой, маршала Жукова встретил пасмурным взглядом покрасневших от бессонницы глаз. Рядом пыхтел Хрущев, выражая тем самым свою готовность поддержать посланника Сталина.
Тиснув Голикову и Хрущеву руку, Жуков с усмешкой спросил:
— Ну что, допрыгались? Доскакались? «Скачо-ок!» «Скачо-ок!» Вот вам и скачок. Не говори гоп, пока не перескочишь. Так-то вот. — Спросил: — А где Василевский?
— С утра поехал в войска, — ответил Хрущев, опередив Голикова, и тот поморщился, как от зубной боли.
— Та-ак. Ну и что мы имеем в резерве, что знаем о противнике?
— О противнике знаем, что немецкая 4-я танковая армия, усиленная танковым корпусом СС, наступает в направлении Курска, — стал догладывать командующий фронтом, и Никита Сергеевич незаметно отступил в тень, как говорится, от греха подальше. — Мы задействовали нашу 1-ю гвардейскую танковую армию Катукова, которая совместно с 21-й армией старается остановить немцев севернее Белгорода. Бои ведутся с переменным успехом. Резервы на исходе.
— Что на левом фланге?
— Там разворачивается 64-я армия генерала Шумилова. Надеемся отбросить противника и вновь овладеть Белгородом.
— Если только надеетесь, значит ни черта Белгородом не овладеете. Дай, как говорится, бог, удержаться на занятых позициях.
Вошел маршал Василевский, получивший это звание и орден Суворова, когда наступление наших фронтов, действия которых координировал начальник Генштаба, еще продолжалось и ничто не предвещало его скорого краха. Но не отнимать же пожалованные звания и ордена за то, что проглядели, недодумали, сразу не сообразили, что к чему.
