Грибоедов за 30 минут

Заря занялася. Я в путь увлечен.
Родитель, ударом погибший бесславным,
Лежать остается – он вепрям дубравным,
Орлам плотоядным на снедь обречен!

Вышли мы на широту
Из теснин, где шли доселе,
Всю творенья красоту
В пышной обрели Картвеле.
Вкруг излучистой Куры
Ясным днем страна согрета,
Все рассыпаны цветы
Щедростию лета…»

1812 год (отрывок из драмы)

Отделение 1

Красная площадь

История начала войны, взятие Смоленска, народные черты, приезд государя, обоз раненых, рассказ о битве Бородинской. М с первого стиха до последнего на сцене. Очертание его характера.

Собор Архангельский Трубный глас архангела; на его призыв возникают тени давно усопших исполинов – Святослава, Владимира Мономаха, Иоанна, Петра и проч., из разных стихий сложенные и с познанием всего, от начала века до днесь, как будто во всех делах после их смерти были участниками, но вместе с тем исчезла у них память о тем, что было с ними за пределами сей жизни, и где были, и откудова ныне вновь призваны к бытию. Пророчествуют о године искупления для России, если не для современников, то сии, повествуя сынам, возбудят в них огнь неугасимый, рвение к славе и свободе отечества. Хор бесплотных провожает их и живописным строем представляет их отшествие из храма; своды расступаются, герои поднимаются выспрь и исчезают.

Терем царей в Кремле Наполеон с сподвижниками. Картина взятия Москвы. Н[аполеон] один. Высокие воспоминания. Открывает окно, лунная ночь. Видение – или нет, как случится. Размышление о юном, первообразном сем народе, об особенностях его одежды, зданий, веры, нравов. Сам себе преданный, – что бы он мог произвести?

Отделение 2

Галлерея в доме Познякова

Входит офицер R. из приближенных к Наполеону, исполненный жизни, славы и блестящих надежд. Один поседелый воин с горьким предчувствием опытности остерегает насчет будущих бедствий. Ему не верят. Хохот. Из театра несутся звуки пляски и отголоски веселых песен. Между тем зарево обнимает повременно окна галлереи; более и более устрашающий ветер. Об опустошениях огня. Улицы, пылающие дома. Ночь. Сцены зверского распутства, святотатства и всех пороков. – R* и М* в разных случаях.

Село под Москвой

Сельская картина. Является М*. Всеобщее ополчение без дворян. (Трусость служителей правительства – выставлена или нет, как случится.)

Отделение 3

Зимние сцены преследования неприятеля и ужасных смертей. Истязание R* и поседелого воина. Сей юноша показывает пример, и оба умирают героями. Подвиги М*. Множество других сцен.

Эпилог

Вильна

Отличия, искательства; вся поэзия великих подвигов исчезает. М* в пренебрежении у военачальников. Отпускается во-свояси с отеческими наставлениями к покорности и послушанию, Село или развалины Москвы Прежние мерзости. М * возвращается под палку господина, который хочет ему сбрить бороду. Отчаяние……………[1] самоубийство.

<Сцена из драмы>

Петр Ан[дреевич]

Дитя мое любезное, <Наташа>!
Оставь шитье, узоры кружевные:
Не выряжать тебе красы своей
На светлых праздниках. Не выезжать
С боярами, князьями. Было время:
Ласкают и манят тебя с собой
И мчат в богато-убранной карете.
А ныне знать, вельможи – где они?…
Тот князь, твой восприемник от купели?
Его жена? Родня? Исчезли все!
Их пышные хоромы опустели.
Когда слыла веселою Москва,
Они роились в ней. Палаты их
Блистали разноцветными огнями…
Теперь, когда у стен ее враги,
Бессчастные рассыпалися дети,
Напрасно ждет защитников; сыны,
Как ласточки, вспорхнули с теплых гнезд
И предали их бурям в расхищенье.
Ты из житья роскошного обратно
В убогий дом отцовский отдана,
А мне куда с тобой?… Куда укрыться?
И если б мог бежать отселе я,
Нет! нет!.. Не оторвался б от тебя,
О матерь наша, мать России всей,
Кормилица моя, моих детей!
В тебе я мирно пожил, видел счастье, –
В тебе и гроб найду. Мой друг, <Наташа>,
Гроза над нами носится, – потерпим,
И с верою вдадимся той судьбе,
Которую господь нам уготовил.
Грустна, грустна!.. О ком же плачешь ты?
О прежних ли подругах и забавах?

Наташа

Ах, батюшка! Я плачу не о том!
Теперь не та пора…

(Рыдает)

Петр Ан[дреевич]

И те ли времена? О брате что ли?
Наш Алексей… Даруй ему господь
Со славой устоять на ратном поле.
Мне всё твердит: он будет жив.

Наташа

Нет, батюшка, я плачу не об нем.,
(Рыдает пуще прежнего)

Петр Ан[дреевич]

Когда же ты о родине печальна,
Рыдай, мое дитя, – и для тебя
Отрадного я слова не имею.
Бывало, на душе кручинно, – посох в руки,
С тобою сердцу легче, всё забыто…
Утешенный я приходил домой.
Бывало, посетишь и ты меня, отца,
Обнимешь, всё осмотришь… угол мой
На полгода весельем просветится…
А ныне вместе мы, и ним не легче!
Москва! Москва! О, до чего я дожил!..

(Растворяет окно)

Грузинская ночь (отрывок)