Петербург в произведениях поэтов «Золотого» и «Серебряного» века русской литературы

Летний сад

Н.А. Юдину

Пропало славы обветшалой
Воспоминанье навсегда.
Скользнут в веках звездою
шалой
И наши годы, господа.
Где бабушкиных роб шуршанье,
Где мелкий дребезг нежных
шпор
И на глазах у всех свиданье,
Другим невнятный разговор?
Простой и медленной
прогулкой
В саду уж не проходит царь,
Не гонит крепость пушкой
гулкой
Всех франтов к устрицам, как
встарь.
Лишь у Крылова дремлют
бонны,
Ребячий вьётся к небу крик,
Да липы так же благовонны,
И дуб по-прежнему велик.
Демократической толпою
Нарушен статуй странный сон,
Но небо светится весною,
А тёплый ветер – тот же он!
Ты Сам устроил так, о Боже,
Что сердце (так слабо оно)
Под пиджаками бьётся то же,
Что под камзолами давно.
И, весь проспект большой
аллеи
Вымеривая в сотый раз,
Вдруг остановишься, краснея,
При выстреле прохожих глаз.
Но кто же знает точный час
Для вас, Амура- чародея
Всегда нежданные затеи?

Сергей Львович Рафалович (1875–1943)

Писатель и поэт. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета. Автор сборников «Стихотворения», «Весенний ключ», «Светлые песни», «Зеркало души», «Триолеты». С 1909 года постоянно жил в Париже и лишь изредка приезжал в Россию. Во время Гражданской войны жил и работал на Кавказе. Редактировал вместе с Городецким журнал «Орион» в Тифлисе. С 1922 года снова уезжает в Париж и более в Россию не возвращается.

Петроград

Из недр земных страны
родимой,
векам доверив свой расцвет,
ты не возник неудержимо,
как в сердце благостный завет.

И жив не замысел народный
под чёткостью твоих личин,
но, венценосный и безродный,
ты всем обличьем – мещанин.

Ты создан прихотью
мгновенной,
с судьбой вступившей в
дерзкий спор.
И вот, стоишь среди
вселенной
всему и всем наперекор.

Не сердце пылкое России
в тебе размеренно стучит.
И не родня родной стихии
твой гордо блещущий гранит.

Но изменив родным просторам,
куда упорно рок зовёт,
ты безнадёжно меришь
взором
унылый путь Балтийских вод.

И в годы бурных сотрясений
и воплощаемой мечты
ценой последних отречений
страну ведёшь не ты, не ты;

но самовластно и раздельно
свой каждый лик и миг любя,
ты – вызов, брошенный
бесцельно
судьбе, не знающей тебя.

Александр Степанович Рославлёв (1883–1920)

Писатель и поэт. Начал печататься в 1901 году. Революцию 1905 года приветствовал риторическими стихами, посвятив этому событию целый сборник «Красные песни». В десятых годах поэт был известен всей читающей России, хотя, в первую очередь, как фигура скандальная и одиозная. Хотя его книги иллюстрировали такие талантливые художники как Иван Билибин и Михаил Соломонов, а Михаил Кузмин, известный своей взыскательностью, делал ему посвящения. «Все поголовно отзываются о нём как о нахале и о мошеннике, но тем не менее он преуспевает. Стихи его всюду печатаются, книги покупаются за хорошую цену издателями», – писал о нём друг Ходасевича, поэт Виктор Гофман. С приходом Советской власти Рославлёв пробует переосмыслить не только свои взгляды и мировоззренческие установки, но и само своё творчество. В 1919 году Рославлёв был одним из основателей Театра политической сатиры в Новороссийске и редактором газеты «Красное Черноморье».

На Неве

На горизонте сизой ватой
Лёг дым от фабрик… Туч
ряды…
Пуглив и странен взгляд
звезды,
И отблеск неба розоватый
Смягчил густой металл воды.

Тупых, громоздких барж
обшива
Как бы насквозь просмолена,
Так духовита и черна.
Нева покорно-молчалива
И величаво холодна.

На пароходе разговоры
Тягучи, вялы, ненужны,
И лица призрачно бледны.
За крепость скрылись тучигоры,
Как стены крепости мрачны.

Она, как чудище, до края
На брюхе каменном сползла
И зорко пушки навела, —
Твердыня жуткая, немая… —
След грозной думы духа зла!

А там краса спокойных
зданий,
Блеск в окнах верхних
этажей,
Как этот блеск стальных
зыбей,
Мрежь полустертых
очертаний
И сказка скраденных теней.

Внезапный гул летит толчками.
Бурленье, плеск, и гам, и лай…
Над нами арка невзначай…
Просвет… и молнийное пламя
С моста бросает вслед трамвай.

Над пароходною трубою
Расцвёл фонтаном вихревым,
Шафранно-бурой розой дым,
И над червлёною водою
Покровом стелется живым.

Усталый, хмурый, безучастный,
Как трудно дышащий старик,
Идёт навстречу грузовик,
И глаз его, большой и
красный,
Дробясь, искрясь, к