– Не совсем…
– Я хочу сказать, что любить – значит принимать любимого таким, какой он есть, – мягко пояснил он, – радоваться, когда ему хорошо. Поддерживать, когда ему плохо. Любовь – это не чувство обладания – «мое, и все». В любви нет места для злобы, зависти и ревности… Это светлое чувство, понимаешь?
Он говорил мне удивительные вещи. Впрочем, Анна Сергеевна тоже поведала мне о любви много интересного. Раз уж двое взрослых говорят одно и то же – значит, так и есть, хоть и странно это все звучит… Мне определенно становилось легче от его слов, будто что-то тяжелое упало с души. Я доверяла ему – и это утихомиривало мои терзания. Ах, как было бы замечательно, если бы он действительно был моим отцом! Я бы внимала всем его наставлениям. Впрочем, я и так постараюсь внимать.
– Матильда… – продолжал он тем временем, глядя на меня с теплой, по-настоящему отцовской улыбкой, – я обещаю, что постараюсь больше не причинять тебе боли. Еще раз прости, что невольно обидел тебя, не зная о твоих чувствах. И спасибо за твою искренность и твою любовь. Давай просто принимать все как есть и надеяться только на лучшее. Договорились?
Я кивнула. Плакать и страдать мне уже совершенно не хотелось. И пакостить тоже.
Анна Сергеевна Струмилина.
Вопрос, с которым ко мне после ужина подошла Ася, был неожиданным, но настолько очевидным, что странно, что до этого не додумалась я сама.
– Анна Сергеевна, – спросила она, – скажите, а вы ведь можете вмешиваться в сознание других людей?
– Да, Ася, могу, – ответила я, – но зачем тебе это надо? Хочешь, чтобы я отвадила Туллию от капитана Серегина?
– Нет, – отмахнулась Ася, – это теперь уже неважно. Я хотела бы знать, сможете ли вы передать мне или кому-нибудь еще из наших свое знание латинского языка, чтобы и другие люди тоже могли бы общаться с местными. Например, поскольку мне это понадобится, когда я буду помогать капитану Серегину.
Что ж, по этому вопросу надо посоветоваться с Димкой и, если в его кристалле-талмуде что-нибудь есть на эту тему, то над вопросом стоит поработать.
– В принципе, это возможно, – ответила я, немного подумав, – и я могу попытаться составить заклинание, но, быть может, в Димкином кристалле есть готовое решение?
И мы вдвоем пошли искать Димку, который нашелся, разумеется, у постели болящей тевтонки. Ну прямо главврач на обходе.
– Процесс регенерации развивается правильно, – с ноткой самодовольства в голосе сказал Димка, – уже завтра больная сможет сидеть, стоять и ходить, а послезавтра забегает как миленькая.
– Дим, – сказала я, – все это очень хорошо, но есть еще одно дело. Скажи, ты сможешь научить меня передавать свое знание языка – например, латинского – кому-нибудь еще, не обладающему магическими способностями?
Мальчик сразу сделал серьезное лицо и потянулся за своим камнем. В принципе, он всегда так поступает, когда ему нужна помощь и подсказка. После нескольких минут транса, когда я уже начала беспокоиться, он открыл глаза, убрал свой камень за ворот рубашки и виновато пожал плечами, сказав:
– Нет, Анна Сергеевна, научить я вас такому заклинанию не смогу, потому что его нужно конструировать заново. Попробуйте заняться этим сами, ваш уровень уже позволяет делать такие вещи. Вы растете быстрее меня, пусть и начали заниматься магией значительно позже. Если хотите побыстрее, то я могу передать тому человеку свое знание латыни, которое лишь немногим хуже вашего.
– Хорошо, Дима, передай, пожалуйста, свои знания латинского языка Асе. Ей зачем-то это очень надо.
– Что, прямо сейчас? – уточнил Димка, скептически посмотрев на девочку.
– Да, прямо сейчас, – упрямо ответила та. – Только не сожги мне мозги, ладно?
– Не бойся, я осторожно, – ответил Димка, затем вытянул вперед свои руки и положил ладони на Асины виски. Какое-то время ничего не происходило, потом Димку начала бить мелкая дрожь, а глаза у Аси закатились, и я подумала, что она сейчас потеряет сознание. Испугавшись, проклиная себя, я попыталась проникнуть в ее сознание, но не обнаружила там ничего, кроме какофонии различных голосов, выкрикивающих латинские и русские слова. Я уже была готова проклясть себя за то, что погубила девочку, доверив сложнейшую работу неопытному и самонадеянному мальчишке, как вдруг все кончилось. Голоса в голове у Аси утихли, Димка, еще немного постояв, опустил руки, и девочка, открыв глаза, несколько раз хлопнула ресницами.
– Я теперь действительно говорю по-латыни? – неуверенно спросила она нас с Димкой на все том же латинском языке.
– Да, – хором ответили мы.
– Ну, тогда я пошла, – сказала Ася, расцветая самой счастливой улыбкой, – у меня еще есть неотложные и очень важные дела.
Нам с Димкой осталось только переглянуться.
