импульсу, когда на него никто не смотрел, и втихаря залез в эту дырку, прошел несколько метров, и, не увидев ничего интересного, вернулся. Но уж очень непохоже это было на рассудительного и флегматичного Димку…
Спуск, к моему вящему удовольствию, действительно занял совсем немного времени, от силы минут двадцать, но впечатлений доставил массу. Нашей с Мастером паре пришлось спускаться третьей, так как сначала спустились дети, причем Димку страховал Бек, а Митю – командир. Я, крепко держась руками за сдвоенный трос и, упираясь ногами в отвесную скалу, внимательно слушала наставления страхующего: не спешить, не напрягать ноги, не раскачиваться, дышать глубоко, не смотреть вниз. Я и не смотрела. Одно дело – двигаться горизонтально, имея хоть плохонькую, но опору под ногами, и совсем другое – висеть на отвесной стене, нащупывая ногами какие-нибудь выступы или выемки. Ноги дрожали от напряжения, мышцы рук болели от непривычной нагрузки. Но наконец я ступила на желанную землю, обрадовавшись ей не меньше Колумба. Наши все уже собрались внизу и встречали нас радостными приветствиями. Последним спустился Док и начал выбирать один конец троса, вытаскивая его из кольца наверху и сматывая в бухту.
Отсутствовали мы около трех часов, за это время мои девчонки немного поспали и теперь помогали Нике, занятой разделкой туши, готовить наш сегодняшний ужин. Они, необычайно гордые собой и выполняемой миссией, нанизывали мясо кабана вперемешку с салом на тонко обструганные деревянные вертела. А Антон все еще дрых, как сурок, блаженно улыбаясь – наверное, после всех ужасов реальности ему снились красотки с голой грудью, как на тех злосчастных картинках…
Но это было далеко не все. Чуть в стороне от нашего лагеря, вне пределов прямой видимости, куда нас отвел Змей, под кустом лежало то, что мне, пожалуй, видеть не стоило – но я, желая быть в курсе всего, увязалась за спецназовцами, как и мальчишки, которых отгонять было бесполезно – если уж любопытство в них разыгралось, то никакие внушения не помогут.
Как я сразу поняла, это и было тем срочным делом, которое погнало вниз капитана Серегина. Я увидела кошмарную картину, от которой меня чуть не вывернуло – полупереваренные человеческие останки, перемежающиеся с лохмотьями одежды. Мальчишки, как ни странно, стойко перенесли это зрелище, по крайней мере, никого не стошнило – наверное, после всех тех опасностей, которым мы успели подвергнуться за сегодня, они научились неплохо абстрагироваться.
Оказалось, все это Ника с помощниками вынули из желудка свинозавра. Отдельно лежали извлеченные из его толстой шкуры три металлических острия, два поменьше – очевидно, наконечники стрел и одно побольше, похожее на наконечник копья. Кто бы он ни был, этот человек – он не дал так просто себя сожрать и пытался защищаться… Я сама видела, как ото лба этого чудовища отскакивали автоматные пули, и эти наконечники выглядели просто жалко по сравнению с оружием наших спецназовцев. Увы, у жертвы не было ни одного шанса… Закусив человеком, чудовище, видимо, решило принять СПА-процедуры у горячего озера, и спокойно, с комфортом переварить обед, однако жестоко просчиталось, посмертно подтвердив своим примером суровую правду этого дикого мира – если утром тебе досталась добыча, знай, что после обеда тебя самого могут сожрать…
– Значит, вот оно как, Змей, – немного помолчав, произнес капитан Серегин. – Ну что же, хоть так, но будем знать, что люди в этом мире все-таки есть.
– Да, есть, – отозвался Змей, – но что из этого следует, товарищ капитан?
– А то, – ответил Серегин, – что надо быть настороже. Люди – они такие твари, что бывают хуже крокодилов, особенно те, у кого есть власть. Не хотелось бы попасться по-глупому в какую-нибудь ловушку.
Тем временем Мастер подобрал с земли один из наконечников и повертел его в пальцах.
– Темная бронза, – вынес он свой вердикт, – кустарная работа.
– Нам от этого не легче, – буркнул Серегин, – для того, чтобы по-глупому убить человека, зачастую достаточно и булыжника.
Потом его взгляд упал на Нику, которая с помощниками продолжала возиться около полуразделанной туши свинозавра.
– Кобра, отставить, – устало сказал Серегин, – все равно нам не сожрать эту тушу, даже если мы лопнем. Заканчивайте с этим грязным делом и идите мыться. И забери с собой Зайца с Матильдой. Девочки налево – к самому водопаду, вон за тот большой валун, мальчики – возле лагеря. И, чур, не подглядывать.
Потом его взгляд упал на мою скромную персону.
– Птица, – хмыкнул Серегин, – тебе тоже не мешало бы слегка сполоснуться.
Я осмотрела себя с ног до головы. Ну и чучело… Последние несколько часов не самым лучшим образом отразились на моем внешнем виде. Да и хотелось смыть с себя все неприятные ощущения, что довелось испытать, особенно последнее – и какой черт меня дернул пойти к этим кустам – все мое клятое любопытство…
Ну что ж, мыться так мыться. Я окликнула Янку и Асю, которые тут же бросили свое занятие, и вслед за Никой зашла за валун, в женскую «раздевалку», вокруг которой возвышались высокие стены скальных обрывов. Тут было вполне безопасно, любой зверь, решившийся на нас напасть, должен был бы прыгать с почти тридцатиметровой высоты, а самоубийц среди хищников не бывает.
Кивнув мне и девочкам, Ника стала быстро раздеваться, аккуратно складывая свои вещи на большой плоский камень. Оставшись в костюме Евы, без своей формы и прочих прибамбасов, скрывающих фигуру, она оказалась типичной крутобедрой брюнеткой-хохлушкой среднего роста, коротко стриженой, с большими торчащими вперед грудями-арбузиками. Формы у нее были скорее монументальные, чем изящные, но при этом все выглядело пропорционально и
