игру попал? Вот блин. Вроде, только что всё понятно было, и опять вопросы.
– Даша, – спрашиваю. – То есть, вселенная наша нереальна? Мы все живём в мире из нолей и единиц, так что ли?
– Как сказать. Что есть реальность, если вся Вселенная – плод творения создателей? Они более реальны, чем ты или я. А то, что создаёшь в своём компьютере ты – реально для того мира, за стеклом монитора, но нереально для тебя живого. Сколько вообще в мире существует степеней реальности?
Вот загрузила…
– Подожди с продолжением, – прошу. – Дай немного обдумать.
И задумался. Вспомнил всякие теории построения мира, от большого взрыва, до Библии. Квантовую теорию, матричную. Во всех них нет одного – смысла. Ну, большой взрыв, это понятно. Случайно бахнуло, и получите – готовые галактики и прочие звёздные скопления. Чисто спонтанно. Но в ней и нет места для этой самой базы, потому что и жизнь зародилась как набор случайностей. А как я могу сомневаться в этой базе, раз сам же в ней сейчас и нахожусь?
А остальные гипотезы, они предполагают чью-то волю. Даже теория струн. Так что надо найти смысл в действиях этого «Сияния». Зачем тварей всяких по галактике плодить? Я, кстати, и себя самого имею в виду. Понимаю, что сам я до этого не додумаюсь, придётся спросить.
– Даша. А зачем?
– Что?
– Зачем всё это – заселять звёзды какими-то созданиями, жизнь везде насаждать…
– На самом деле всё просто. Мы всю жизнь продолжаем учиться. И чтобы перейти на следующий уровень реальности, следует пройти весь этот, который ты видишь.
– А потом что?
Я даже дышать забыл и, кажется, сердце биться прекратило, настолько я почувствовал важным свой вопрос.
– А потом дальше. На другом уровне. Выполнишь миссию здесь, перейдёшь на этап выше.
Блин, как в игрушке, честное слово. Но стоп! Ведь и во всякие стрелялки и прочие РПГ играют для того, чтобы проходить всё более и более сложные уровни. Тогда…
Вот чувствую, что что-то начинаю понимать, но логика всё равно ускользает.
– Знаешь, – говорю. – Лучше рассказывай дальше.
И тут я оказался в большом зале. Причём, за спинами каких-то людей в форме. Форма, кстати, белая, как морская парадка. Надо, думаю, глянуть, а что там в центре. Вижу же, что все стоят плотным кругом возле какого-то стола или панели. Делаю шаг вперёд и упираюсь во вполне реальную спину. Причём, тот, кого я толкнул меня вообще не замечает, будто это я иллюстрация, а не он. Ну, протиснулся потихоньку, смотрю, а над столом всё та же карта галактики, над ней две точки подсвечены. Вроде как военный совет идёт, даже кто-то что-то рассказывает, только мне не слышно. Оглянулся на Дарью.
Она совсем по-человечески кивнула, даже губы пальцем вытерла, и продолжила:
– Свет и тьма могут встретиться только на поле боя. Ведь и внутри каждого из нас происходит эта вечная борьба. Вот и в Галактике столкновение двух начал могло окончиться только войной. Гады были сильны. Они могли гасить звёзды и будить в душе людской самые чёрные пороки. Воины станции снарядили боевых дроидов и вышли на битву. Но сил света не хватало. И тогда в помощь им поднялись все живые. На борту остались лишь дети со своим воспитателем. Война окончилась в этой звёздной системе, не оставив никого из обоих противников. Светлые воины изгнали тьму из галактики, но и сами полегли. Долгое время дети росли на станции одни, только лишь с воспитателем. Но жизнь без солнца, без твёрдой земли под ногами, без настоящей зелени и животных неизбежно ведёт к деградации. И тогда было принято решение о переселении всех живых на планету Лан. Станцию законсервировали, на ней остались только искины, которым было поручено дождаться возвращения людей. Вот и всё.
Сказать, что я был удивлён, это вообще ничего не сказать. Я, как говорится, фалломорфировал. Офигел, проще говоря.
– Лан взорвался семьсот лет назад, – поясняю.
– Я знаю, – говорит. – Выжившие переселились на его спутник.
– Точно. А вчера и его угробили.
– Всё верно. Ты последний представитель языка.
– Чего? – спрашиваю. – Как это? Какого ещё языка?
У меня в голове почему-то сразу промелькнули кадры из фильмов про войну, где наши бравые разведчики бесстрашно лезут в немецкий штаб, чтобы добыть языка. А при чём тут я?
– Антон, – говорит Даша. А голос такой, будто она меня сейчас к доске вызовет. – Язык – это не только то, что у тебя во рту, и не только система речи. Это ещё и народ, который этой системой объединён. И ты – его последний носитель. Так что я сделаю всё возможное, чтобы станция в итоге выполнила своё задание.
