видеть над собой такого вот железного монстра не очень приятно.
Так вот, выползаю я из-под этого паучка, и понимаю, что я теперь другой. Изменились чувства, появились новые. Я, например, теперь очень хорошо представлял себе всю станцию, даже те места, где не был. А я, считай, вообще нигде не был, кроме ангара.
А тут пожалуйста – прекрасно знаю, где, скажем, жилые отсеки и как туда добраться. Или дорога в рубку управления, лабораторию, библиотеку. Станция-то немаленькая.
Кроме того, я легко вызвал Дашу, чтобы проводила меня к Тавадиэль. А потом уже мы вместе прошли в лабораторию. Нам нужно было многому учиться.
Занятия продлились больше месяца. И когда они закончились, я, наконец-то почувствовал себя готовым продолжить дело своих предшественников. Осталось только выбрать планету.
Лучше всего, по данным семисотлетней давности, для посева подходил Лан. Но, к сожалению, он превратился в газовый гигант. Оставались два шарика внутри пояса астероидов. Третья и четвёртая. Долгие споры ни к чему не привели, у каждой планеты были как свои достоинства, так и недостатки. Но остановились мы на третьей. Орбита у неё круглее, угла наклона не было совсем, а это играло важную роль в нашем деле.
Сейчас очень сложно объяснить всю серьёзность работ, которые велись на станции, и по наследству продолжать которые предстояло мне. Непосвящённому человеку не растолковать, что смысл существования вселенной – это непрерывная борьба света и тьмы. Лишь только она прекратится, кто бы при этом ни победил, закончится всякое движение в космосе. А движение – это жизнь. Я бы и сам ничего не понял, если бы не дни, проведённые в медотсеке, а позднее и в учебном зале с виртуальным шлемом на голове.
Тавадиэль решила окончательно принять на себя роль моей служанки. Ходила за мной, убирала, порывалась даже готовить, хоть на станции отличный киберповар. А глаза при этом печальные и какие-то пустые. Неправильное решение, я считаю. Так ей и сказал. Разрыдалась. Два дня меня избегала потом, еле нашёл, где пряталась. Зато, когда нашёл…
Я вывел её в зал заседаний, это тот самый, где проходил подсмотренный мной военный совет, и перед статуей создателей предложил принцессе стать моей женой.
– Я… у меня, оказывается, ничего нет, даже о нашей империи никто ничего не слышал, – рыдала она.
Я уж думал, всё, не согласится, расстроил девочку окончательно. Так и проведёт в депрессии все свои, сколько там аграфы живут? Но она вдруг сквозь слёзы улыбнулась, и несколько раз уверенно кивнула. Согласна, то есть.
Ну что, потратили ещё три дня на ускоренный вариант медового месяца. Мы бы, может, и больше в постели провели, но вмешался Герасим. Он теперь выглядел совсем как человек.
Я, когда впервые его в таком теле увидел, спросил, почему он не стал похож на сполота. Всё-таки родная раса. А он хитро мне улыбнулся, прищурился и запел низким, красивым баритоном:
– Наверх вы, товарищи, все по местам…
Я, ясное дело, ничего не понял.
– Что это? – спрашиваю.
А он такой:
– У сполотов не может быть подобной песни. Они очень рациональная и продуманная раса. Душевный порыв возможен только у людей. И я хочу быть на них похожим.
Я тогда крепко его обнял, и даже расцеловал. Дружище…
Так вот. Герасим нас, можно сказать, из постели выдернул и в приказном порядке заставил снизить интенсивность, так сказать, гормонального общения.
– Это может повредить вашему ребёнку, – говорит.
Я сначала даже не понял. Но потом решил воспользоваться новыми возможностями. И правда. Ушастая-то моя беременна. Второй день уже. Даже не знаю, как себя теперь вести. Решил включиться поглубже в работу. Мне ещё планировать развитие популяции. Но на третий день принцесса пришла ко мне сама.
– Герасим просил снизить интенсивность, – говорит. – А не уйти в монахи. И потом. Если уж нельзя как положено, то оральный секс на станции ещё не запрещён. А если кто и запретил, так отмени запрет. Ты же здесь главный.
Я, честно говоря, сильно удивился. Но следующий час мы провели с большим удовольствием.
И наконец, настал день, когда пора было отправлять на планету спускаемый модуль со спорами. За семь месяцев они должны вырасти в двух взрослых особей – мужчину и женщину.
И все эти семь месяцев моей основной задачей было регулярно добавлять собственный генетический материал, чтобы предохранить развивающихся потомков от мутаций. Проще говоря, я раз в день должен был капать капельку крови в специальное отверстие в модуле. И тогда в конце цикла на планету выходили взрослые люди. Биологически – мои прямые потомки.
