Олли, Макс и Антон захлопали. Полицейские сложили руки и мрачно уставились в стол. Тогда слово взяла Олли:
— Я хотела бы добавить несколько слов к речи моего мужа, чтобы аплодировать смогли все. В общем, слушайте, люди: желаю мира и счастья этому дому! Чтобы он не сгорел, не провалился в болото, не подвергался обстрелу и не пустовал. Пусть все будет хорошо у тех, кто в нем живет. Пускай они будут довольны, любят друг друга и приглашают много гостей. Пускай они поют, танцуют и празднуют. А главное — пусть скажут спасибо за свою жизнь, за прекрасную жизнь!
— Браво! — крикнул капитан Штольценбрук, а Антон влез на стол, подпрыгнул на коротеньких ножках и грянул:
И все захлопали в такт и присоединились к песне.
— А теперь полонез гуськом! — развеселился капитан Штольценбрук и взял Олли за руку. С песнями и со смехом они вереницей, положив руки на плечи друг друга, протанцевали вокруг нового дома. Последним шел Макс со спящей Салочкой.
— Да, — сказал капитан Штольценбрук, — теперь мне стыдно смотреть на дыру, которую мы пробили у вас в стене.
— Отличная дыра, — ответил Грабш, — и у меня есть для нее неплохая идея.
Он притащил из леса заднюю половину свиньи-копилки, и вместе с капитаном они просунули ее в дыру хвостом вперед. Зад точно подошел по размеру. Макс раствором укрепил свинью по краям. Теперь она торчала над дверью, нагло помахивая розовым хвостиком, и прекрасно подходила к физиономии, которую вырезал Антон, — та показывала язык.
— Что ж, — одновременно сказали Грабш и Штольценбрук, похлопав друг друга по плечу. Капитан еще похлопал по плечу Макса, а Макс — капитана. Тут подбежал Антон и тоже похлопал обоих по плечу.
— Друзья! — сказал капитан. — Чихенау ждет вас! Макс, возвращайся в пожарные! Команда тебя примет. Потому что без тебя — погорим. А ты, Антон, обязательно возвращайся в хор. С тех пор как ты перестал петь с нами, публика ни разу не плакала.
— Правда? — спросил Антон, и глаза его широко раскрылись от удивления. — Ну тогда…
И все-таки под конец праздника они чуть было не перессорились. Случилось это по вине капитана. Обгладывая окорок, он сказал:
— Признаюсь, наша вылазка потерпела поражение. Зато теперь я наконец узнал, где ваше жилище.
Грабш вздрогнул. У него кусок встал комом в горле. Он медленно поднялся, сжимая кулаки.
Но Олли успела кокетливо вставить:
— Ну и что же? Не скоро чихенбургская округа скопит денег на новый вертолет… А пешком ведь к нам не добраться. Непролазные болота, сами знаете!
Да, она хорошо сказала. Грабш закивал, сел за стол и залюбовался Олли. Какая же она умница! Как находила нужные слова в нужный момент!
— Но если соберешься в гости, мы всегда рады тебе, Фолькер, — продолжила Олли.
— Ах, Ромуальд, — вздохнул капитан и растроганно обнял разбойника, — у тебя замечательная жена!
— Ничего примечательного по сравнению с нашей Салкой, — сказала Олли, обдула малышку от сухих листьев и протянула ее капитану.
— Первая из десятерых, — гордо сказал Грабш. — Еще девять на подходе.
Тут капитан Штольценбрук испугался и решил, что надо будет усилить полицейский отряд. Но вслух этого не сказал. Он долго откашливался, вернул девочку Олли и вздохнул.
— По-человечески ты парень хоть куда, Ромуальд. Но в профессиональном плане вы как были, так и остались опасным врагом чихенбургской округи, с которым нужно сражаться до последней капли крови!
— Тогда встречайтесь только по-человечески, — предложила Олли.
— Немного профессионального тоже не помешает, — сказал Грабш, — а то скучно.
В обратный путь полиция собралась, только когда солнце заалело, отражаясь в болоте. Чтобы перевести гостей через трясину, Грабш завязал им глаза пеленками Салки.
— Не дай бог кто-нибудь запомнит нашу потайную тропинку, — объяснил он. — И начинайте копить на новый вертолет!
