Вижу, с тех пор как я уехала, ты перестал учиться. Вот что я скажу тебе, молодой человек: для тебя и всего семейства начинается время учебы.
— Только не для меня! — заявила Олли. — Я хорошо училась в школе.
— При чем здесь школа? — замахала руками бабуля Олди. — Речь идет о жизни. О жизни и цирке, у них вообще много общего. Можно даже сказать, жизнь — это цирк. Во всяком случае, я не представляю жизни без цирка. А когда я вижу вас, Грабшей, в голове вертится столько планов…
Скоро Грабши узнали, что имела в виду бабуля Олди. Она не жалела сил, чтобы приучить львов слушаться Грабша, а Грабша — подавать команды львам. Он научился громко цокать, подзывая львов: Джеки, Джанни и Дзампано, — и командовать, чтобы они прыгали через хлыст. Однажды, когда Олли позвала обедать, он пришел, обливаясь потом. Поперек волосатой груди кровоточили царапины, ухо наполовину оторвано. Олли вскрикнула.
— Невестушка, только не паникуй, — сказала бабуля Олди. — Маленькая производственная травма, не о чем говорить.
Старик Дзампано дал волю нервам. Никогда раньше не встречал бородатых мужиков. Я его накажу, сегодня посидит в яме. А Джеки и Джанни уже привыкли к твоему мужу. У него талант, дорогая, настоящий талант…
Дочки Грабша тоже учились. Они обожали учиться, но не у бабули Олди, а у Альфредо — так звали клоуна. Альфредо был веселый человек небольшого роста, с кожей кофейного цвета, лысый и молчаливый. Он говорил только самое необходимое, а все остальное передавал мимикой и жестами. Он никогда никому не мешал и был почти незаметен. Дети его полюбили. У него была приятная улыбка и смех. Да что говорить! Он сажал маленькую Римму на лошадь и водил их по кругу. Девочка визжала от удовольствия. Он научил всех девятерых делать колесо и стоять на голове. Он так ловко чистил картошку, что кожура разлеталась длинными стружками. Салка показала ему свою трубу, и тут выяснилось, что он великолепный трубач. Мало того: он научил играть на трубе и Салку, пока бабуля Олди учила остальных метать нож с трех шагов: сначала надо было попасть в тыкву, потом в яблоко и под конец — в редиску. В гигантскую редиску, конечно.
— Зачем ей все это надо? — растерянно спросила Олли у мужа, когда поздно вечером они закопались в сено и дети заснули. — Какая от этого польза?
— Это так здорово, — промычал Грабш. — Попробуй сама что-нибудь. Может, огнеглотание?
— А кто за меня будет полоть огород, готовить еду и стирать? — шикнула Олли и отвернулась.
Он напрягся, подумал как следует, а потом обнял Олли и сказал:
— Может, научим Джумбо полоть сорняки и дергать морковку?
— Ромуальд! — сказала Олли и села. — А у тебя бывают отличные мысли!
Грабш так обрадовался комплименту, что перекувырнулся в сене, не выпуская из рук Олли. И чуть не придавил Арлоль.
Генеральная уборка в Вороновом лесу
Времена изменились, и Грабш чувствовал себя лучше некуда. Жизнь снова была полна приключений. Львы слушались его с полуслова, оставалось разучить только один номер: класть голову в разинутую пасть Дзампано так, чтобы лев ее не откусил. — С этим трюком, — торжествовала бабуля Олди, — с этим трюком ты будешь настоящим дрессировщиком.
А выучить его для Грабша было — пара пустяков.
Дети тоже времени не теряли: Римма научилась вставать на голову на спине у бегущей лошади. Рулада ходила по канату, протянутому от ветряка до оконной рамы, балансируя кружевным зонтиком. Лори жонглировала чашками и ложками. Ума исполняла трюки на качелях, которые смастерил ей Альфредо и повесил на высокое дерево у пещеры. Лисбет оказалась лучшей метательницей ножей. Салка играла на трубе. Олди-маленькая танцевала на хоботе слона. Молли отобрала двенадцать самых сообразительных морских свинок и научила их ходить на задних лапах и служить, как собачки. А что Арлоль? Ей больше всего хотелось быть маленьким клоуном. Они были неразлучные друзья с большим клоуном — Альфредо.
Даже бабушка Лисбет не могла устоять против цирковых фокусов. Она очень полюбила верблюда. И тренировалась тайком. Бабушка сидела, судорожно вцепившись в горб, а верблюд прикрывал глаза, выпячивал нижнюю губу и послушно шагал вокруг дома. Но если семеро Ромуальдолли видели любимую бабушку в таком виде, они тоже требовали, чтобы их пустили на верблюда, так что терпеливому зверю приходилось возить всех восьмерых — впереди горба, сзади горба, на горбу, а у бабушки на шее восседала Арлоль и корчила рожи. При виде таких наездниц бабуля Олди хохотала до упаду и говорила: «Это номер на ура!»
И только Олли не хотела ни в чем участвовать. Общими усилиями они все-таки научили слона выдергивать на грядках морковь, редиску и свеклу. Но пропалывать он не мог. Он выдирал все подряд, нужное и ненужное, и проку от этого не было.
А Олли взвалила на себя уйму новой работы. Она перебралась на тот берег, захватив ведро, мыло и щетку, и отмыла оба цирковых фургона внутри и снаружи. Она отмачивала и отскребала застарелую грязь и, к сожалению, смыла вместе с нею и надпись «ЦИРК». Она постирала занавески на окнах
