заморенным и уставшим, что у меня сжалось сердце, а ещё этот взгляд… Словно он не мог на мне его сфокусировать, хоть и пытался. Румянец… И тогда до меня дошло. Я выругался сквозь зубы и рывком поднял Тима с пола.
— Идиота кусок. Тупиковая ветвь развития, доходился в своей жилеточке, — затолкнул его в квартиру.
В прихожей, пока я снимал куртку и разувался, он плавно оседал на пол, сползая по стеночке и тяжело дыша через рот.
— А чтоб тебя и меня за одно, — я потащил его на диван и начал раздевать. За плечами обнаружился незамеченный мной ранее рюкзак. Он что, ко мне переехать собрался? Тим приподнялся, помогая стащить с себя джинсы вместе с бельём, и потерял сознание. Или уснул, обессилев. Надеюсь, что второе… Но я думал о худшем и прикидывал, что делать с трупом в случае чего. И если вызывать ментов, то как объяснить парня, откинувшегося на моём диване, имя которого мне неизвестно? Вечно мне всякая хрень лезет в голову. Тим горел.
Я намочил полотенце и обтёр его, помогая телу избавиться от лишнего тепла. Нашёл в записной книжке нужный номер и стал тыкать на кнопки мобильного, попутно заваривая чай.
— Здравствуйте, Дмитрий, мне нужны ваши врачебные навыки.
— Какие симптомы? – спросил он. Вот за что уважаю этого человека, так за профессионализм. Сразу переходит к делу.
— Сильный жар. Наверное, простудился. Я обтёр его полотенцем, сейчас спит. Лекарств не давал, приезжайте ко мне скорее. Очень прошу.
— Жди, — отключился.
Тим заворочался и уставился на меня покрасневшими и слезящимися глазами. Я протянул кружку.
— Как же ты меня напугал, чудовище… И вещички прихватил, скромностью я смотрю, не страдаешь, да?
— Скромность красит человека. В серенький цвет… – ухмыльнулась эта язва и зажмурилась, глотая чай. — Но ты меня всё-таки впустил.
С этим не поспоришь.
— Я в одной передаче слышал, что в некоторых странах, если ты накормил или проявил заботу о бездомном животном, то несёшь за него ответственность. Вдруг ты покусал бы кого, а ко мне претензии, — поправив одеяло, решил спросить. — Почему вернулся?
— Ты не сдержал обещания.
— М? — я ничего такого не припоминал.
— Сказал, что свяжешь, трахнешь, отвезёшь в лес и закопаешь, — серьёзно ответил он, смотря мне в глаза. Я опешил, мне показалось, будто последнего ему особенно хотелось…
— Не скажи, второй пункт я выполнил, а первый мы ещё попробуем обязательно, — я наигранно радостно улыбнулся и погладил больного по щеке. Он отдал кружку, и, прикрыв глаза, отвернулся.
Я медленно рвал салфетки на мелкие кусочки, пытаясь успокоиться. Температуру Тиму я, конечно, померил, и 39.4 выглядели совсем неутешительными. Куча бумажек заполнила собой уже половину кухонного стола, а дока всё не было. Сидеть рядом с парнем не получилось. Может я и показался ему равнодушным, бесчувственным типом, но он сам не делал попыток сблизиться. Даже имени не назвал… С другой стороны, хочу ли я большего. Мужчины, женщины они появлялись в моей жизни и легко из неё уходили, никаких страстей, истерик или слёз обиды. Может, и было одно исключение, но не с моей стороны, девушка тогда просто заигралась…
В дверь позвонили, и я вскочил, опрокидывая стул.
Дмитрий, после долгого осмотра, взятия нескольких проб крови и ещё каких-то манипуляций с тихим и покорным Тимом, вколол ему жаропонижающее. Мне вручили список лекарств и счёт.
— Сегодня ничего больше не давай. Завтра, если температура поднимется выше 39, то дашь это и половину таблетки вот этого, — он водил по списку пальцем, а я поддакивал и запоминал, — еще пусть принимает витамины, стоят последними в списке. И, Алексей, дай ему отоспаться. Парень сильно измучен и явно плохо питается, килограммов семь-восемь ему следует набрать, могу тебе точно сказать, мне его даже взвешивать не надо. Он хоть кто тебе? — взгляд голубых глаз стал внимательней.
Этот человек лечил меня с детства, был другом Лины, и он всегда искренне беспокоится обо мне.
— Домашний питомец, — ответил ему почти правду.
— Я позвоню, как будут готовы результаты анализов, — вздохнул, надевая перчатки.
— Спасибо, счёт завтра оплачу, — кивнул я. Дмитрий посверлил меня взглядом и вышел.
И правильно, рассказывать мне было нечего.
— Тебе нужно спать и больше есть, — я отобрал одеяло, не обращая внимания на протесты. — А теперь обхвати меня за шею, перенесу тебя на кровать.
