нанимают чужих людей, чтоб заботились об их детях
кроме денег, Раджу, но как попадется навстречу нищий или калека —
так глядят, будто он недостоин имени человека
кроме денег, но не для того, Раджу, чтоб жене купить на базаре
дорогих украшений или расшитых сари
а пойти и сдать в банк, и соседям служить примером —
и ходить только в сером, и жена чтоб ходила в сером
женщины их холены, среди старух почти нет колченогих, дряблых
но никто из мужчин не поет для них,
не играет для них на таблах
дети их не умирают от скверной воды, от заразы в сезон дождей или черной пыли,
только я не видел, чтоб они Бога благодарили
старики их живут одни, когда их душа покидает тело —
часто не находят ничьей, чтобы проводить ее захотела
самое смешное, Раджу, что они нас с тобой жалели:
вы там детям на хлеб наскребаете еле-еле,
спите на циновке, ни разу не были ни в театре, ни на концерте —
люди, что друг другу по телефону желают смерти
я прожил среди них пять дней и сбежал на шестые сутки —
я всерьез опасался, что навсегда поврежусь в рассудке
и моя Сангита аж всплеснула руками, как меня увидала:
принесла мне горячих роти и плошку дала
что с тобой, говорит, ты страшнее ракшаса, бледнее всякого европейца,
я аж разрыдался, Раджу, надо ж было такого ужаса натерпеться
Верной дорогой
Саше Гаврилову
край у нас широк, изобилен,
бесконечно сакрален
сколько у нас древних зубодробилен,
вековых душераздирален
