проклятый Аполлоном,Испачкавший простенки кабаков,Под Геликон упавший в грязь с Вильоном,Не можешь ли ты мне помочь, Барков?С усмешкою даёшь ты мне скрыпицу,Сулишь вино и музу пол-девицу:«Последуй лишь примеру моему».Нет, нет, Барков! скрыпицы не возьму,Я стану петь, что в голову придётся,Пусть как-нибудь стих за стихом польётся.Невдалеке от тех прекрасных мест,Где дерзостный восстал Иван-великой,На голове златой носящий крест,В глуши лесов, в пустыне мрачной, дикой,Был монастырь; в глухих его стенахПод старость лет один седой МонахСвятым житьем, молитвами спасалсяИ дней к концу спокойно приближался.Наш труженик не слишком был богат,За пышность он не мог попасться в ад.Имел кота, имел псалтирь и чётки,Клобук, стихарь да штоф зёленой водки.Взошедши в дом, где мирно жил Монах,Не золота увидели б вы горы,Не мрамор там прельстил бы ваши взоры,Там не висел Рафаель на стенах.Увидели б вы стул об трёх ногах,Да в уголку скамейка в пол-аршина,На коей спал и завтракал Монах.Там пуховик над лавкой не вздувался.Хотя монах, он в пухе не валялсяМеж двух простынь на мягких тюфяках.Весь круглый год святой отец постился,Весь божий день он в келье провождал,«Помилуй мя» в полголоса читал,Ел плотно, спал и всякий час молился.А ты, Монах, мятежный езуит!Красней теперь, коль ты краснеть умеешь,Коль совести хоть капельку имеешь;Красней и ты, богатый Кармелит,И ты стыдись, Печерской Лавры житель,Сердец и душ смиренный повелитель…Но, лира! стой! Далёко занеслоУже меня противу рясок рвенье;Бесить попов не наше ремесло.Панкратий жил счастлив в уединенье,Надеялся увидеть вскоре рай,Но ни один земли безвестный крайЗащитить нас от дьявола не может.И в тех местах, где черный сатанаПод стражею от злости когти гложет,Узнали вдруг, что разгороженаК монастырям свободная дорога.И вдруг толпой все черти поднялись,По воздуху на крыльях понеслисьИной в Париж к плешивым картезианцамС копейками, с червонцами полез,Тот в Ватикан к брюхатым итальянцамБургонского и макарони нёс;Тот девкою с прелатом повалился,Тот молодцом к монашенкам пустился.И слышал я, что будто старый поп,Одной ногой уже вступивший в гроб,Двух молодых венчал перед налоем.Черт прибежал амуров с целым роем,И вдруг дьячок на крылосе всхрапел,Поп замолчал – на девицу глядел,А девица на дьякона глядела.У жениха кровь сильно закипела,А бес всех их к себе же в ад повёл.Уж тёмна ночь на небеса всходила,Уж в городах утих вседневный шум,Луна в окно Монаха осветила.В молитвенник весь устремивший ум,Панкратий наш Николы пред иконойСо вздохами земные клал поклоны.Пришел Молок (так дьявола зовут),Панкратия под чёрной ряской скрылся.Святой Монах молился уж, молился,Вздыхал, вздыхал, а дьявол тут как тут.Бьёт час, Молок не хочет отцепиться,Бьёт два, бьёт три – нечистый всё сидит.«Уж будешь мой», – он сам с собой ворчит.А наш старик уж перестал креститься,На лавку сел, потёр глаза, зевнул,С молитвою три раза протянулся,Зевнул опять, и… чуть-чуть не заснул.Однако ж нет! Панкратий вдруг проснулся,И снова бес Монаха соблазнять,Чтоб усыпить, Боброва стал читать.Монах скучал, Монах тому дивился.Век не зевал, как богу он молился.Но – нет уж сил; кресты, псалтирь, слова, —Всё позабыл; седая голова,Как яблоко, по груди покатилась,Со лбу рука в колени опустилась,Молитвенник упал из рук под стол,Святой вздремал, всхрапел, как старый вол.Несчастный! спи… Панкратий вдруг проснулся,Взад и вперёд со страхом оглянулся,Перекрестясь с постели он встаёт.Глядит вокруг – светильня нагорела;Чуть слабый свет вокруг себя лиет;Что-то в углу как будто забелело.Монах идет – что ж? Юбку видит он.«Что вижу я!.. иль это только сон? —Вскричал Монах, остолбенев, бледнея.Как! это что?..» – и, продолжать не смея,Как вкопанный, пред белой юбкой стал,Молчал, краснел, смущался, трепетал.Огню любви единственна преграда,Любовника сладчайшая наградаИ прелестей единственный покров,О юбка! речь к тебе я обращаю,Строки сии тебе я посвящаю,Одушеви перо моё, любовь! Люблю тебя, о юбка дорогая,Когда, меня под вечер ожидая,Наталья, сняв парчовый сарафан,Тобою лишь окружит тонкий стан.Что может быть тогда тебя милее?И ты, виясь вокруг прекрасных ног,Струи ручьев прозрачнее, светлее,Касаешься тех мест, где юный богПокоится меж розой и лилеей.Иль, как Филон, за Хлоей побежав,Прижать её в объятия стремится,Зеленый куст тебя вдруг удержав…Она должна, стыдясь, остановиться.Но поздно всё, Филон, её догнав,С ней на траву душистую валится,И пламенна, дрожащая рукаСчастливого любовью пастухаТебя за край тихонько поднимает…Она ему взор томный осклабляет,И он… но нет; не смею продолжать.Я трепещу, и сердце сильно бьётся,И, может быть, читатели, как знать?И ваша кровь с стремленьем страсти льётся.Но наш Монах о юбке рассуждалНе так, как я (я молод, не постриженИ счастием нимало не обижен).Он не был рад, что юбку увидал,И в тот же час смекнул и догадался,Что в когти он нечистого попался.

Песнь вторая

«Горькие размышления, сон, спасительная мысль»

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату