— Вначале я думал, вы неформалы вроде эмо или готов, а может металлисты. Хотя сейчас мне кажется, вы больше похожи на растаманов или хиппи. Так вы всё-таки кто?
Чанёль выдает задумчиво-насмешливое: «Хм…» — запрокидывая голову, бросая взгляд на Бекхёна. Бён оглядывает Тао с головы до ног, чуть отстраняется, упираясь ладонью в покрывало. Он молчит около десяти секунд, а затем произносит спокойным тоном, как нечто само собой разумеющееся:
— Да, ничего особенного. Только это секрет, если что, а то нас уволят. Я бывший порно актер, Чанёль прежде подпольно выращивал марихуану и распространял её, а Сехуна мы подобрали на улице, после того, как он вышел из психбольницы.
Хуан чувствует, как у него расширяются от шока зрачки, нервозно ухмыляясь и неуверенно спрашивая:
— Это же… шутка?
Бекхён пожимает плечами, сохраняя беспристрастное выражение лица.
— Вообще-то нет.
Тао с трудом сдерживается, чтобы не уронить челюсть, судорожно соображая, чем думал Минсок, отправляя его в Адаррх в компании ненормальных. От всего этого у омеги дергается глаз, а голову посещает мысль, что может быть на самом деле они не в военном лагере, а в какой-то исправительной колонии вроде штрафбата. Поэтому Ву так и цепляется к нему, считая преступником? В целом же в голове Хуана царит такая каша, что он не может вымолвить и слова, пытаясь переварить и уложить всё по полочкам.
Снизу слышится фыркающий смешок, и Пак поднимает на Бекхёна полный упрека взгляд.
— Бек, не пугай мальчика. Он и так нервный. Не заметил, что ли?
Бён расплывается в ухмылке, посмеиваясь.
— Может, мне тоже надо было пойти в актеры?
— Только не в порно, — Пак хмыкает, обращаясь к Тао, который глядит на парочку с полной растерянностью и не пониманием, — Нормальные мы, так что можешь забить на свои стереотипы. Нам просто так комфортно. Нужно же как-то разнообразить замужнюю жизнь.
В этот раз рот Хуана всё-таки открывается.
— Так вы что? Супруги?
Бекхён пожимает плечами, возвращаясь к прерванному занятию по заплетанию косичек Чанёлю, прикрывающему глаза.
— Уже шесть лет как, а заодно родители двух детей.
К такому повороту актер оказывается не готов, и эта новость огорошивает сильнее выдуманного прошлого журналистов. И пока Тао справляется с шоком, Пак и Бён напрочь забывают о нем.
Медленно выдохнув, Хуан ложится на постель, закидывая руки за голову, и переваривает полученные сведенья. Впрочем, мыслительный процесс идет туго, потому что боль во всем теле перекрывает всякие мысли.
Бекхён поглядывая на порой кривящегося и кряхтящего Тао, наклоняется к Чанёлю что-то шепча. Альфа молча поднимается, проходя к тумбочке. Порывшись в её недрах он вынул какой-то крем и, всучив его супругу, направился к дверям:
— Надеюсь, минут десять хватит. Я пока на шухере постою.
Хуан непонимающе оглянулся на журналистов. Пак застыл в проходе, а Бён, плюхнувшись на постель, шлёпнул актера по животу заставив издать сдавленное «Агрх!» и простонать от боли. Не смутившись, Бекхён невозмутимо произнес:
— Раздевайся!
— Что? Зачем?
— Потому что Ву явно тебя загонял и если ты не хочешь завтра изобразить для командора миниатюру «Человек-Бревно», то раздевайся. Я разотру тебе мышцы разогревающей мазью.
Заметно подивившись такому великодушию, Тао послушно стянул куртку и футболку, подвернув брюки.
— Спасибо! Если честно, не ожидал.
Бён фыркнул.
— Не подумай ничего такого, но если завтра ты не будешь в форме, это скажется на съемках. Нам же нужно изобразить из тебя почти супермена.
— Ну, командор так явно не думает.
Бекхён промолчал, разминая легкими движениями мышцы. Через какое-то время в помещение заглянул Пак.
— Бек, время!
— Я почти закончил.
Втерев остатки мази, журналист отстранился.
— Всё, одевайся.
