Бён ушел мыть руки, а вскоре и вовсе покинул казармы.
Откинувшись на подушки, Тао сощурился думая о произошедшем сегодня. С одной стороны ему нужно было отлично сняться в шоу, восстановить себе репутацию и завоевать общее уважение. Но с другой… Хуан хотел отомстить Ву. Этот альфа переросток не просто поиздевался над ним, но и унизил!
Однако действовать следовало с умом, так, чтобы и себя не подставить, и командору отыграться за всё им устроенное.
Когда прозвучал призыв на построение к ужину, омега преисполнился решимости при первой же возможности показать Ву, что и у него есть острые зубки.
*
— Ну и что ты пытаешься добиться?
Исин размешивал сахар в чашке чая. Стоявший у окна командор, глядевший на направлявшихся в столовую солдат, угрюмо произнес:
— Чтобы эти столичные пижоны свалили как можно скорее и не устраивали в моем лагере анархию!
Врач уныло вздохнул:
— И поэтому ты потащил этого актера в общий душ? Если руководство об этом узнает, тебе не поздоровиться.
— Да клал я на их…
— Кха! Кха! Ифань!
Альфа замолчал, разворачиваясь к бете.
— И что ты предлагаешь?
— Давай без фанатизма только. И в душ он может ходить у меня, как Бён и Хань.
— Я не собираюсь давать ему привилегии!
— Это не привилегии, это здравомыслие!
Хмурясь, Ву насупился, отворачиваясь обратно к окну.
— Я подумаю.
По двору проходил отряд Хуана. Глядя на омегу, марширующего в общем строе, командор недобро сощурился.
— Ничего, он у меня сотню кругов ада пройдет и сам пожалеет, что сюда сунулся. Не на курорт приехал!
Чжан закатил глаза, отпивая чай и решая не продолжать этот бессмысленный разговор.
*
Утром боль окончательно не ушла, но после помощи Бёна хотя бы стала терпимой.
Появления Ву Хуан ожидал в любой момент, а потому был на взводе. Но, как и накануне, командор явно выжидал менее подходящий момент для своего визита, чтобы «осчастливить» омегу.
Тао убеждает себя быть спокойней и собранней, но это у него не выходит. Он начинает подозревать, что постепенно становится неврастеником, вздрагивая от любых звуков и дергаясь при упоминании своего имени. По счастью окружающими это остается незамеченным.
В отличие от предыдущего дня, первая половина посвящена стрельбе.
Чонин объясняет Хуану, как держать оружие, прижимая приклад к плечу, чтобы, имея упор, при стрельбе автомат не так сильно бил отдачей. Ким разжёвывает всё омеге, как ребёнку: подробно, основательно и в деталях.
Тао старается всё запоминать и, когда его оставляют одного, так как лейтенант уходит проверять остальных, делает несколько пробных выстрелов по мишени.
— Только не пристрели мне кого-нибудь ненароком, шкет!
Замирая, сжимая зубы, актер сдерживается, чтоб не развернуться и выстрелить в землю у ног подкравшегося командора, заставив его отойти подальше и не стоять у него за спиной. Игнорируя Ву, Хуан вновь прицеливается, но не успевает сделать выстрел, потому что позади громко, раздраженно цокают. В следующий миг у омеги глаза на лоб лезут, так как альфа прижимается к нему сзади, опуская свои руки поверх его и рывком заставляя прижать оружие сильнее к плечу, тем самым принуждая Тао едва не вжиматься спиной в чужую грудь.
— Что ты его держишь как дохлую рыбину! Ты не в своей киношке снимаешься с холостыми патронами. Здесь ты готовишься воевать и убивать. Не научишься — убьют тебя. Автомат должен быть в устойчивом положении, а не ходить ходуном при стрельбе. Дыши ровно и не дергайся к курку. Ты должен быть уверен в своих действиях и решителен!
От неожиданной близости Тао выпадает из реальности, а потому, когда раздается выстрел и уши закладывает от шума, внутри всё ходит ходуном. Опуская оружие, омега растеряно оборачивается. Командор, отойдя назад, глядит на него с таким разочарованием, будто он ему задолжал крупную сумму денег и отказывается отдавать.
