Черт его знает, как у них принято разговаривать с прислугой, если ты сам не аристократ, а только аристократов гость. Возможно, я с первых слов опозорилась на веки вечные, и уже этим вечером вся людская будет перемывать мне кости, глумливо усмехаясь.
Боба мгновенно скомкал красный баннер и ловко метнул его в ближайшую урну.
- Welcome, madam, - сказал он. – I’m Boban, a driver of their lordship[4].
Ага, так он, значит, Бобан, а не Боба. Дурацкая песенка в моей голове тут же выключилась. Приняв мой вздох облегчения по этому поводу за недоумение, Бобан пояснил:
- I’m Serbian[5].
Он покатил мою тележку к выходу, время от времени поворачиваясь ко мне, чтобы убедиться, что я не отстала и не потерялась. Обернувшись в очередной раз, он вполне отчетливо попросил прощения (это я поняла) и очень быстро сказал несколько длинных фраз. Поскольку я успела выхватить из этого потока всего пару слов, пришлось усмирить свою гордыню и попросить его говорить медленно. Очень медленно. Бобан кивнул и повторил все еще раз - так же быстро, но делая при этом большие паузы между предложениями.
Напрягая слух изо всех сил, с пятого на десятое я поняла, что Люська («her ladyship[6]») хотела меня встретить сама, но в последний момент случились некие непредвиденные обстоятельства. Что до машины придется немного пройтись. И что ехать нам до замка примерно три часа – успеем к вечернему чаю, но если я проголодалась, мы можем где-нибудь остановиться.
Я проголодалась, как зверь, но не призналась бы в этом даже под страхом смертной казни. Я неловко себя чувствую даже в обычном продуктовом магазине, если пришла туда впервые, а уж за границей-то, с моим знанием английского! До сих пор мне довелось бывать только в Финляндии (какой же питерец не съездил в приграничную Лаппеэнранту!), в Турции и во Франции. Но в Финляндии и Турции многие понимают по-русски, а в Париже со мной был Федька. В который уже раз я мысленно упрекнула родителей, которые отдали меня в школу с французским, который к тому же преподавался через пень колоду. В результате я одинаково плохо знала и французский, и английский, который изучала два года на курсах. Читать худо-бедно научилась и даже говорить немного, а вот понимала на слух отвратительно – быстрая речь сливалась в одно бесконечное нераспознаваемое слово.
Пройтись пришлось основательно. Я плелась за Бобаном и мысленно пыталась справиться с дилеммой. С одной стороны, то, что он относился к обслуживающему персоналу, избавляло меня от необходимости поддерживать беседу. С другой, ехать три часа в напряженном молчании улыбалось еще меньше – а я чувствовала себя в его обществе именно что напряженно. Впрочем, я ведь могла бы кое-как задавать вопросы – пусть даже не понимая ответов! Все лучше, чем пытка тишиной.
Пока я решала эту задачу, мы наконец добрались до машины. Я наивно думала, что у графа обязательно должен быть лимузин или, на худой конец, нечто представительского класса, но Бобан подкатил мои чемоданы к огромному темно-зеленому джипу вполне армейского вида.
- Land Rover Defender, - гордо пояснил он, заметив мое удивление. - На таком ездит сама королева Елизавета.
Я глупо заморгала. Ей же девяносто лет! Она, конечно, еще молодцом, но не до такой же степени. Однако Бобан, важно напыжившись, подтвердил: да, до сих пор ездит. Причем без водительских прав. Монарх как никак!
Погрузив чемоданы, он открыл передо мной заднюю правую дверцу, а сам сел с той же стороны спереди. Я снова глупо заморгала, но вовремя вспомнила, что водитель в Англии сидит справа. Конечно, я об этом знала и в кино видела, но поскольку до сих пор в странах с левосторонним движением не бывала и сама на машинах с правым рулем не ездила, это был какой-никакой, а разрыв шаблона.
========================================
Мы выехали с парковки и, попетляв немного по развязкам, выбрались на скоростное шоссе. Старательно подбирая слова, я спросила Бобана, как он попал в Англию, но не прошло и минуты, как мне пришлось горько об этом пожалеть. Ящик Пандоры, джинн из бутылки, разбуженное лихо, которое спало тихо, - вот что такое был Бобан, получивший законный повод говорить. Вместо ответа на вопрос я получила развернутый монолог, который вынес мне мозг минимум на половину объема.
Выдирая по крупицам знакомые слова, я разобрала, что он окончил университет в Белграде, немного поработал преподавателем английского и французского и решил податься в Англию, куда уже переехали его родственники. Подходящей работы по специальности не нашел и устроился шофером к старому графу Скайворту, от которого по наследству достался Люськиному Питеру.
Я перебралась на левую сторону, чтобы смотреть в окно на пейзаж, а не на встречный поток машин. Покосившись на меня через плечо, Бобан разглядел на моей физиономии глубокое страдание и напряженную умственную деятельность. Это заставило его поинтересоваться, не говорю ли я еще на каком-нибудь иностранном языке. Я робко призналась, что изучала французский, и тут же пожалела – по-французски Бобан трещал еще быстрее и еще менее понятно. Похоже, говорить медленно он вообще не мог. Мое скорбное ответное молчание заставило его вспомнить, что он немного знает русский. Я было обрадовалась, но в итоге оказалось, что его русский хуже, чем мои английский и французский вместе взятые. Поэтому Бобан продолжил свой монолог на английском.
Похоже, заткнуть этот фонтан можно было только грубой силой. И ведь дернуло же меня продемонстрировать хоть какое-то убогое знание
