сторону, накрываясь с головой одеялом.
Чонин вздыхает, видя его извечно мрачный и хмурый вид, но старается не показывать, как его огорчает такое поведение парня.
Тао молчалив, хотя писатель старается вытянуть его на разговор, но тщетно.
Ким читает ему книги, Тао делает вид что слушает, не рискуя сознаться, что ему тяжело воспринимать информацию и монотонное чтение звучит для него как: «Они бла-бла-бла… гора бу-бу-бу… хоббит… бла-бла-бла…». Хотя через какое-то время Чонин и сам понимает, что его задумка не сильно удачна и читает юноше только перед сном. Под этот хаотичный шум он проще засыпает.
А потом писатель притаскивает какую-то черную пластмассу прямоугольной формы. Тао не знает что им движет, но это пробуждает в нем животный страх и он так дергается в сторону от него, что падает с постели и, завывая, уползает в угол. Там он сидит исподлобья затравленным взглядом глядя на бегающего вокруг Чонина, восклицавшего что-то вроде: «Это пульт от телевизора. Я идиот. Тао это не он… не он! Я же больше ни разу!». Тао не понимает что за «он» и о чем вообще речь, он только огрызается всякий раз, когда писатель пробует приблизиться, недовольно рыча:
— Не подходи ко мне!
Чонин чуть не плачет, и бросается к примчавшемуся Паку с попыткой объясниться, почему его пациент походит на загнанного волчонка. Чанёль несколько секунд смотрит на него, а после слегка усмехается, бормоча под нос:
— Прямо копия Бекхёна…
Тао вздрагивает, мгновенно отходя, и любопытно спрашивая:
— Кто такой Бекхён? Я такое имя, кажется, уже слышал.
— Может быть, когда-то вы и пересекались где-то. Я не знаю, — Чанёль некоторое время сомневается, а после произносит, — Он, как и ты, мой пациент. Возможно, я даже познакомлю вас, когда тебе станет лучше, да и его можно будет допускать до общения. У него тоже не простой случай, хотя не такой как у тебя.
Слушая Пака, Тао забывает о своем испуге и, не без посторонней помощи, возвращается в кровать.
Чонин после получает нагоняй от врача, долго с ним беседует, и на следующий день приносит новый непонятный Тао предмет, держа его в поднятых кверху руках.
— Это не пульт. Это называется плеер. Им можно слушать музыку. Тебе раньше нравилось слушать её. Я подсоединил его к колонкам, так, пожалуй, будет проще.
Тао относится к презенту настороженно. Чонин объясняет, как пользоваться техникой и включает парню первую композицию. Юноша хмурится, потому что ему все еще сложно воспринимать множество звуков, но мелодии его успокаивают.
Писатель оставляет Тао одного и уходит заниматься своими делами. Парень слушает песни, но не чувствует какого-либо особого воодушевления. Когда же начинает звучать очередная мелодия, внутри, будто что-то сжимается и натягивается, заставляя застыть и напрячься.
— Quando sono solo
Sogno all?orizzonte
E mancan le parole…
Услышав мелодичный голос, Тао сгибается пополам.
Чонин забегает спустя пару секунд, услышав громкий надрывный плач.
— Выключи. Пожалуйста, выключи. Мне больно. Невыносимо больно.
Ким выключает музыку, подходя к кровати и садясь на край постели. Тао захлебывается слезами, и писатель может лишь обнять его, стараясь хоть как-то облегчить его страдания. Парень плачет на протяжении почти получаса, пока не забывается сном.
Чонин устало опускается на кухне за стол, складывая на него руки и опуская поверх голову.
Он полностью вымотан и выжат.
Ким не ждал, что будет просто, но все оказывается сложнее, чем он предполагал.
Ему кажется, что теперь это вовсе не его Тао. Мрачный, угрюмый, нелюдимый, болезненный и страдающий. Вид такого парня разбивает ему сердце, но Чанёль убеждает его, что у Тао это временно и ему станет лучше, а пока следует набраться терпения.
Писатель старается сделать все верно, но раз за разом все становится только хуже.
Чонин думает, чем он может еще помочь Тао, но в голову не приходит абсолютно никаких идей.
