дела, и он любезно пригласил нас навестить его дома на московской квартире.
То была незабываемая встреча. Несколько часов, проведенных в квартире гостеприимного хозяина в его домашней обстановке в присутствии его обаятельных сестер Веры и Ольги, задушевные и откровенные беседы по самому широкому кругу вопросов и проблем явились для нас праздником души, о котором мы с Ивановым потом часто вспоминали; радовали не только непринужденность и раскованность в разговоре, но наше единомыслие... Дружеский обмен мнениями по волнующим нас проблемам как светской, так и церковной жизни позволил нам сверить правоту своих убеждений. На первый план выступал вопрос о Православии и роли его в жизни русского народа. Мы соглашались с мнением владыки о том, что Православие должно быть становым хребтом в духовной жизни нации. Меня поражала энциклопедическая эрудиция владыки, его владение информацией и начитанность. Он представлялся нам образованным интеллигентом, издателем и редактором, и мы обращались к нему по-светски: Константин Владимирович - вместо официального «владыка».
А время летело быстро и неотвратимо, стремительно развивались события в 80-90 годы. С политической и государственной сцены, как с шахматной доски, слетали один за другим самозваные лидеры. Уходили из жизни и наши друзья. В их числе и прекрасный человек, великий артист, патриот и гражданин, солист Большого театра Алексей Петрович Иванов. Перестройка внесла в биографию владыки Питирима свои коррективы: он был избран депутатом Верховного Совета. Теперь я часто видел его на экране телевидения. Видно было, что общественная деятельность его не тяготила. Как и большинство из нас, он надеялся на перемены к лучшему. Он никогда не скрывал своих национал-патриотических взглядов. Об этом знали в окружении архитектора перестройки Яковлева. Незамедлительно в просионистских СМИ началась циничная травля митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима. Его как искреннего национал-патриота волновала прежде всего судьба русского народа, доведенного до грани вымирания.
И вот жарким июлем последнего года второго тысяче -летия мы сидим с владыкой Питиримом в моей московской квартире, вспоминаем прежние встречи, друзей-товарищей, ведем, как и прежде, откровенный, доверительный разговор о трагической судьбе России и ее многострадального, подвижнически терпеливого народа. Сквозь распахнутую балконную дверь слабый, едва ощутимый ветерок доносит из Главного ботанического сада и Останкинского парка желательную прохладу. Душно. Мы внимательно смотрим друг на друга. Много лет отделяют нас от встречи на квартире владыки. Трудных, окаянных лет. Внешне мы оба заметно изменились. Я подошел к порогу своего 80-летия, испытав основные недуги, известные медицине, перенес несколько операций. Издал 14 романов, опубликовал дюжину очерков о своих великих друзьях и соратниках, оставивших яркий след в истории русской культуры и науки. Митрополит Питирим на шесть лет моложе меня. Все та же мощная шевелюра украшает благородный лик владыки, только когда-то искристая седина превратилась в снежную белизну. Но голубые светлые глаза с доверчивой искринкой, как и прежде, излучают добро и благодать. А голос как всегда тихий, слова объемные, круглые, речь неторопливая, вдумчивая... Выглядит он молодцевато, не по возрасту, полный жизненных сил и энергии. Продолжает много работать. А забот полон рот. По-прежнему много сил отдает помимо своей пастырской деятельности общественной работе. Он игумен Волоколамского монастыря, который требует максимум внимания и помощи в наше голодное, нищенское время. Не оставляет он и общественную деятельность, являясь председателем попечительского совета Международного фонда выживания и развития человечества. Серьезная организация, ответственная должность. Фонд готовит фундаментальный документ о правовом поле Земли, который затем будет представлен в ООН. Это важная проблема, требующая безотлагательного решения.
- Земля говорит своим языком, мы видим и слышим ее, - напоминает владыка и продолжает: - Земля говорит об аморальности человеческого общества, о варварском обращении с природой.
- Земля, как планета, тяжело больна, - говорю я. -Свидетельство тому - усиление и умножение стихийных бедствий, катаклизмов, особенно в год уходящего тысячелетия и рождения Христа. Особенно в нашей стране и США как наиболее погрязших в грехах перед природой.
- Не только перед природой, - уточняет владыка. - Нельзя исключать нравственный фактор. Да, Земля больна. Но мы, люди, создали эту болезнь. Есть мнение ученых-физиков, которые напрямую связывают землетрясения и другие стихийные бедствия с очевидным моральным падением нравов.
- Но вот эти катаклизмы уходящего года: наводнения, засуха, нашествие саранчи, неизвестный медицине вирус, это что - месть природы неразумному человечеству за его физическое варварство и нравственное разложение? Или тот же СПИД, возникший во времена полового безумства, сексуальных извращений и повальной наркомании? Божья кара? Как это объясняет Церковь, религия?
- У нас концепция мести как таковой рассматривается как возмездие, как Божья кара. Вспомните: «Мне отмщения и аз воздам». Это логично и совершенно естественно и рационально, исходя из единой системы мироздания. Грех - это выход из системы, нарушение ее. Система сама вызывает соответствующую реакцию. Либо она отвергает негодный компонент, либо Бог направляет эти знаки на вразумление, на протрезвление человека от того нравственного состояния, в котором он находится. Но не каждый может читать эти знаки.
- Сюда относятся духовное и нравственное состояние общества?
- Конечно. Мы говорим: духовное первично, - подтвердил владыка.
- Тогда позвольте, Ваше высокопреосвященство, вопрос, который я часто задаю себе: почему наша Православная Церковь, я подчеркиваю, только Православная, так вяло, нерешительно борется с духовными растлителями народа? И не только с разными сектами, нахлынувшими в страну с «цивилизованного» Запада, но и с внутренними гусинскими, плюющими с телеэкранов в душу православного люда?
- Некоторые объясняют эти причины чисто материальным фактором, поскольку Церковь не имеет технических и финансовых средств, которыми в
