Выбрав своим пристанищем полянку недалеко от коттеджа, альфа расстелил на землю плед. Пока Элион выгружал сэндвичи и прочую снедь, его спутник установил барбекю-гриль. Брайс и представить себе не мог, что это будет настолько трудно. Руководить огромной компанией, проверять отчет и налаживать связи с иностранными фирмами казалось проще. Конструируя этот странный аппарат, он вспомнил столько мата, сколько в жизни не произносил, а омега со смехом наблюдал за процессом со стороны.
Ближе к вечеру они, сытые и довольные, направились обратно в город. В понедельник их обоих ждало начало еще одной трудовой недели. За эти короткие выходные парни отдохнули и телом, и душой. Бернард даже получил пару сувениров в виде ожогов на руках, но это его нисколько не расстроило, ведь из-за них, Элион был вынужден сам кормить его.
По приезду домой, у омеги хватило сил только доползти до душа, чтобы смыть с себя запах костра, и плюхнуться на свою кровать, с которой теперь и не желал вставать.
Pov Элион.
Громко зевнув, я потянулся и снова зарылся с головой под одеяло. Вылезать не хотелось совсем. Где-то у головы верещал будильник, и, дабы заглушить мешающее устройство, я со все силы спихнул его на пол.
Через старенькое окно было слышно, как ветви деревьев бьются друг о друга из-за сильных порывов ветра. Сквозь щели в оконной раме холодный воздух проникал в помещение, отчего я еще меньше желал вылезать из-под одеяла.
Повернувшись на бок, я случайно коснулся рукой живота. Тепло, но не так, как касается Бернард. Стояло мне только закрыть глаза, начинало казаться, что это сильные руки альфы скользят по моему торсу. Нежно и ласково, словно притрагиваясь к чему-то очень дорогому и сокровенному. Так невообразимо приятно.
Скользнув кончиками пальцев по ребрам, я пытался повторить ту ласку, которой меня обычно одаривал Брайс, но это не то. По телу прошел холодок и мурашки. Прикосновения Берна приносили мне сказочное удовольствие. Каждый раз они окутывали меня теплом, заставляли забыть обо всем. Я словно тонул в этом бездонном море ласки, мое сердце каждый раз колотилось так быстро и громко, что заглушало голос мыслей. Нет, не только касания. Даже когда он просто произносил мое имя, когда помогал мне и отвозил домой, когда обсуждал очередную книгу и спорил о чем-то, когда с аппетитом поглощал мою стряпню, когда на его лице появлялась едва заметная улыбка, я чувствовал себя самым счастливым на этой земле. Иногда становилось трудно дышать или больно от гулких ударов в груди, но радостное забвение становилось лишь сильнее. Кажется, это просто мое предположение, но может это и есть та самая любовь, о которой столько пишут и говорят, грезами о которой с ранних лет болеют все омеги и девушки любых типов?
— М-да, не думал, что когда-нибудь задамся этим вопросом, — хрипло проговорил я незримому собеседнику.
В ответ тишина.
— Видимо придется разбираться самому… — я призадумался. Мои познания уж точно не располагают к этому. — Нет, самому — не вариант однозначно. Лучше уж у Яна спрошу.
Высунув одну ногу из-под одеяла я все же попытался встать. Если не приду сегодня, то однозначно уволят. В этом месяце меня уж точно хорошим работником не назовешь. Удивительно, что еще взашей не гонят. Потерять место мне никак нельзя, иначе останусь я на улице с голым задом. Вообще, я с этой работой и Бернардом даже про учебу забыл, мне надо целую кипу заданий сделать и отнести, а что уж говорить о практике в написании рассказов.
«Наверное мечты так и останутся всего лишь мечтами», — подумал я, натягивая джинсы.
Пять минут я потратил на умывание, десять на завтрак, и вот в полной боевой готовности я вылетаю из квартиры, попутно натягивая маску.
На улице, как я и предполагал, было холодно, не зря шарф надел. Но все равно, шел нахохлившись, словно воробей. Впрочем, как и все окружающие меня люди.
Кое-как забившись в переполненный автобус, я прижался к окну и ждал, пока мы тронемся, только вот водитель совершенно не спешил прерывать свой «чрезвычайно важный» телефонный разговор. Пришлось ютиться в толпе людей, вдыхая их тошнотворные запахи. Мое тело начало пробивать мелкая дрожь, руки затряслись так, что я едва мог держаться за поручень, а ноги слабели. Как же я не люблю такие моменты. Беспричинный страх. Ощущение, что все присутствующие ненавидят меня, насмехаются. Кажется, что если упаду — толпа просто затопчет.
Я чуть ли не зааплодировал, когда мы наконец тронулись с места, вот только тошнотворное чувство не оставляло меня. Горло сжималось, будто душат, но не в первый раз, так что я вполне могу держаться. К тому же, даже упади я в обморок, закатив свои очи и печально вздыхая, не думаю, что многие так и кинулись бы на выручку. Люди по своей сути — эгоисты. Не все, конечно же, но многие. Мало кто стал бы помогать, особенно такому, как я…
Моя остановка. Почти бегу на негнущихся ногах. Еще пара минут и точно опоздаю.
На подходе к «Уинстону» на переходе меня чуть не сбивает машина. Бугай-альфа, красный как рак орет матом во все горло, но и я не остаюсь в долгу. Произношу громогласную тираду, которую заканчиваю демонстрацией камеры, установленной на фонарном столбе. Мой оппонент замолкает и тихо уезжает по своим делам.
Совсем без опозданий не вышло, хотя три минуты — это довольно хорошо и быстро. Натягиваю жилет и бегом в каморку, ищу в карманах ключи, попутно прижимая плечом трубку к уху, разговаривая с Бернардом.
