им увидеть кого-то красивее и талантливее, они сразу стараются ему подражать», — почти все пассажиры покинули автобус, а мне еще ехать. — «Или с годами просто уставали бы от „повседневных себя“, начинали бы видеть недостатки…» — я усмехнулся. — «Какие же мы все-таки непостоянные создания. Наверное хорошо, что нам не дано выбирать.»
Черт, и об этом думаю именно я. Даже самому смешно.
Зайдя в подъезд, я обнаружил, что в моем ящике лежит письмо.
— Счет наверное опять, — решил я и забрал его, поставив корзинку на подоконник.
Пройдя в квартиру, я выпустил кота, тот мяукнул и убежал на кухню. Я, скинув с себя верхнюю одежду, пошел в гостиную. Включил там свет, плюхнулся на диван и взял в руки письмо. Открыв его не глядя, я обомлел. Поначалу даже не понял, что к чему, а потом как обухом по голове ударили.
Смысл слов долго не доходил до меня, я просто держал исписанный лист. Мои руки начинали медленно подрагивать, мозг отказывался воспринимать информацию, написанную каллиграфическим почерком:
« Ты, мерзкий урод, если хочешь остаться в живых, убери свои лапы от Брайса. Ты для него — очередной развлечение, новая шлюшка. Ты портишь его имидж! Брось его сам или я помогу тебе! Не переживай, я знаю о тебе достаточно. Знаю твой адрес, как ты уже смог убедиться, знаю место твоей работы, и даже имя твоего лучшего друга (Ян Марвин, верно?). Откажешься, не послушаешь и с тобой будет тоже, что и на фото.
Желающий тебе добра аноним. »
В доказательство, из конверта выпала моя фотография проколотая в местах, где должны были быть глаза.И, может быть, я снова не принял бы это близко к сердцу, но, если это положили в мой почтовый ящик, то тот, кто мне угрожает, не врет. Он не просто знает о моем существовании, этот человек и правда осведомлен о том, где я живу. Этот псих даже Яна сюда приплел! А если он и с ним что-то сделает? Стоит ли спокойно воспринимать его угрозы? Что мне теперь делать?
Ответа я не знал. Просто сидел на своем старом диване, рефлекторно комкая бумагу в руке. Я не плакал, хотя в горле был неприятный, болезненный ком.
Где-то в прихожей, разрываясь, пиликал мой телефон, на кухне Вампир просил есть, а я даже встать не мог. Ноги и руки не слушались, словно в них налили свинца. Тело было слишком тяжелым.
Комментарий к Глава 16 “Порыв ветра”.
Это самая большая глава ,что я писала за всю мою жизнь . Если получилось слишком намешано ,простите . Ну-с , попер Ангст )
========== Глава 17. “Неправильные решения”. ==========
Pov Автор.
Бернард сидел на своем диване в гостиной. Телевизор был выключен, а свет горел только в этой комнате. Мужчину окружали мрак и тишина. Последнюю нельзя было назвать спокойной. Это была совершенно иная тишина: давящая, назойливая и гнетущая. От нее хотелось бежать.
Альфа осмотрелся вокруг. Вроде, все как всегда: эта же квартира, где он прожил не один день, этот вечер, совершенно такой же, как и многие в его жизни; но на душе была какая-то тяжесть. Очень скверное ощущение.
«Поверить не могу, что я всегда так жил»,— подумал он. — «Неужели раньше это безмолвие не тяготило меня?»
Тяжело вздохнув, Берн дошел до кухни. Достав из верхней полки полу-пустую бутылку коньяка, подаренную когда-то отцом, мужчина налил содержимое в низенький округлый бокал. Обычно Брайс любил смаковать этот горьковатый напиток, но сегодня просто хотелось расслабиться с помощью чудодейственной силы алкоголя. Не лучший способ проведения досуга, конечно, но настроение альфы располагало только к этому.
Янтарная жидкость приятно обжигала горло. Брюнет развалился на диване, блаженно запрокинув голову на спинку. В сознании непрестанно роились мысли, от которых у мужчины уже начиналась мигрень. Он устало потер виски и закрыл глаза.
— Что же с тобой происходит, Элион? — бархатистый голос, казалось, был слышен во всей квартире.
Сам вопрос вот уже который день не давал покоя Бернарду. Его Элион, его необычный, веселый и начитанный мальчик, в последние дни был сам не свой. Парень словно замкнулся в себе. Он не отказывался ни от одного свидания, но на них вел себя странно.
«Может, его кто-то обижает? На работе, к примеру… Или вообще преследует?» — подумал альфа, снова отхлебнув из бокала. — «Не даром же он постоянно оглядывается и высматривает кого-то.»
В сознании Брайса промелькнули моменты, когда Купер, будучи рядом с ним, впадал в прострацию, не реагировал ни на что, будто был в другом измерении. Помимо этого, омега стал очень нервным. Он вздрагивал от любого громкого звука и сторонился практически каждого прохожего. В глазах Эла то читался неподдельный страх, то они попросту становились пустыми, безжизненными. А стоило ему прижаться к Берну, коснуться его руки, почувствовать аромат, как ужас пропадал. Его взгляд наполнялся неведомым теплом, которое не мог не заметить Брайс.
«Но если Эл ко мне что-то чувствует, то почему, когда я спрашиваю: „Что случилось?“, он отвечает, что “всё нормально”? Неужели есть то, что он не может рассказать мне? Или Элион боится чего-то?» — он подлил себе еще.
