мигал, выбиваясь и стройного ряда своих слаженно работающих собратьев. Вокруг не было ни души. Парк был абсолютно пуст. Только здесь, подле этого самого фонарного столба виднелся тонкий сутулый силуэт.
Худые руки парня упирались в перила. Половина корпуса была наклонена вниз. Юноша словно собирался отпустить последнюю связующую нить с этим миром и кануть в небытие. Возможно еще секунда, и это потрепанное тело бессильно рухнет вниз, всколыхнув ледяную воду. Но тут сам организм спас своего хозяина.
Усталость и раны дали о себе знать, и он просто не смог удержаться. Ноги будто отнялись. Юноша упал прямиком на холодную брусчатку, еще какой-то время смотря вниз за витиеватые прутья пустым взглядом.
Парень, свесив ноги с моста, мотал ими, глядя на черную гладь речной воды. До какого-то момента водоем был совершенно спокоен. В миг он переменился. Взбунтовался от мелких капель дождя, что медленно падали вниз. Земля от них становилось все темнее. В воздух взмывал неповторимый аромат свежести и мокрой почвы.
Подул холодный вечерний ветер, Элион поежился, кутаясь в легкую куртку. Всего пару секунд назад он вышел из своего транса и наконец ощутил резкую боль в руках и ногах. Эти считанные мгновения, когда омега совершенно не контролировал свои поступки, когда разум был в тумане чувств, горечи и обиды, могли быть его последними. Тогда суицид казался таким правильным и нужным поступком. Будто только так он мог избавится от проблем, отомстить всем и вся. Заставит Бернарда понять, чего он лишается.
Но сейчас, когда гонор наконец сошел, а изможденные тело стало ужасно тяжелым, пришло хоть какое-то осознание всего произошедшего.
«А ведь, если подумать, что изменит моя смерть?» — рассуждал парень оглаживая окровавленными пальцами диковинные кованные прутья перил. — «Родителям как было плевать, так и осталось бы. Не думаю, что они даже на похороны раскошелятся. Так, в яме с бомжами закапают.», — он вяло и грустно улыбнулся одними уголками губ. — «Те, кто ненавидел меня, кто тыкал пальцем и желал смерти, только вздохнут с облегчением, поняв, что их мечта наконец сбылась. Возможно, что вообразив себя святыми, начнут рассуждать о моей нелегкой судьбе, приговаривая: „бедолага“, „такой молодой“, „вся жизнь еще впереди“. Больше всего ненавижу подобное лицемерие. Мерзкие твари.» — Купер сжал железо до боли.
Она словно током прошлась по всему телу и парень резко отпустил твердые листья железной виноградной лозы и просто лег спиной на мостовую. Через просветы в облаках был виден желтый диск луны и маленькие огоньки-звезды. Элион глубоко вздохнул, закрыв глаза.
— Интересно, а чтобы сделал Бернард, узнав о моей кончине? — послышался тихий хриплый голос. — Горевал бы или решил, что стало меньше проблем? Раскаялся или вздохнул с облегчением? — слезы, выступившие в уголках глаз, смешались с каплями дождя.
Купер шмыгнул носом.
— А если бы и плюнул на все это, то какой вообще смысл был расставаться с жизнью?! Зачем весь этот фарс, если никому из обидчиков и дела нет?! — он буквально кричал так громко, как мог.
Парень улыбнулся, накрыв лицо руками.
— Какая же великая глупость делать что-то с собой из-за этих тупых и ничтожных людишек. Какой толк доказывать что-то тем, кому на это плевать? Разве что показать им, насколько они властны, раз уж смогли довести. В очередной раз продемонстрировать свою слабость перед ними…
В кармане завибрировал телефон. Вот только Эл совершенно не хотел знать, кто это. Подумав, что звонил Бернард, омега сбросил вызов.
— И почему я всегда в этом дерьме? Почему моя жизнь всегда так отвратна? — спросил он у неба. — Люди, что должны меня любить, ненавидят. Надежда, что только появилась и укрепилась в разуме, тут же угасла, оставив кровавый след. И чем я заслужил такое отношение к себе? Чем?! Чем, Господи?!
Казалось, крик с порывом ветра всколыхнул кроны деревьев, заставив слететь с них черных, как сама ночь, воронов.
— Я ведь только хочу спокойно жить, — Элион снова обессилев распластался на мосту. — Хочу любить, и чтобы любили меня… — голос дрогнул. — Я… — глотать опять стало ужасно больно и не удобно. — Я хочу счастья и, — почти шепотом. — Я хочу сам любить себя.
Купер так и лежал, воззрев в небо. Кажется он понял нечто важное, что давно пропускал мимо. От чего отгораживался, стараясь не замечать. Вот только сейчас эта неоспоримая истина обернулась путем к спасению.
Собрав все свои силы, парень поднялся и, шатаясь, поковылял в сторону своего дома. Пусть сейчас он разбит, а от души словно оторвали огромный клок, но Элион решил жить. Жить назло всем и вся. Стать самым счастливым и забыть чужие бредни. Доказать этому миру, что такое настоящее уродство. И перестать наконец-то чураться своего тела и лица.
Нащупав в кармане мелочь, он свернул в сторону автобусной остановки. Куперу хотелось еще освежить голову, вот только еще одной долгой прогулки он бы не вынес. Проснулся бы где-нибудь в подворотне.
В полупустой машине на Эла таращились. Еще бы, к обычному странному виду прибавилась перепачканная разорванная одежда и раны. Один сердобольный дедушка-бета даже предложил свою помощь. Но, заверив его, что все в порядке, Купер постарался как можно приветливее улыбнуться. Правда, мужчина все равно сунул ему в карман шоколадный батончик.
В салоне было тепло. Немного согревшись, омега расслабился и даже начал засыпать. Пощипывая себя за руку, он вырвал разум из столь чарующего плена Морфея, пока наконец машина не остановилась районе, где жил Элион.
