Книга Тысячи и одно ночи (Избранные сказки Шахразады)

 В яблоке сошлись два цвета —
 Два влюбленных на свиданье,
 Яркий блеск весны и лета,
 Темный блеск похолоданья.
 Стала алою подруга,
 Он же — зелен от испуга.

И были в этом саду абрикосы, миндальные и камфарные, из Гиляна[159] и Айн-Таба, и сказал о них поэт:

 Прости мне, абрикос, что ты уподоблен
 Влюбленному близ той, в которую влюблен.
 Все признаки в тебе любовного страданья:
 Лицом ты желтоват, а сердцем изъязвлен.

И были в этом саду сливы, вишни и виноград, исцеляющий больного от недугов и отводящий от головы желчь и головокружение, а смоквы на ветвях — красные и зеленые — смущали разум и взоры, как сказал о них поэт:

 Плоды смоковницы сверкают в вышине
 Бело-зеленые в листве темно-зеленой,
 Они как караул на городской стене,
 Что полночью не спит, неся дозор бессонный.

И были в этом саду груши — тирские[160], алеппские и румские, разнообразных цветов, росшие купами и отдельно…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала восемьсот шестьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что сыновья купцов, когда пришли в сад, увидали там плоды, которые мы упомянули, и нашли груши тирские, алеппские и румские, разнообразных цветов, росшие купами и отдельно, желтые и зеленые, ошеломляющие взор. И поэт сказал о них:

 Отведай эту грушу на здоровье,
 Она, как лик влюбленного, желта,
 Ее скрывают листья, как фата
 Девицу, истомленную любовью.

И были в этом саду султанийские персики разнообразных цветов, желтые и красные, как сказал о них поэт:

 Вот персики — как будто кровь драконова
 Покрыла их, растущих близ лужка.
 Они — орехи золота червонного,
 Где темной кровью тронута щека.