Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов

Бог есть то же. От совета или главы, как от источника, все наши дела наружу происходят. Если совет добр, то и плоды добрые.

Итак, богословие есть не иное что, как искоренение злых мыслей, или, как Павел говорит, начал и властей. Ведь если два суть человека, земной и небесный, в том же человеке, то и два начала: одно змиино, или плотское, другое Божие.

В прочем те искореняют худые мысли, а на то место насевают слово Божие, семя всех добрых дел, о которых можно сказать: «Начал Иисус творить и учить».

Любовь одна ангельский язык делает действительным.

Примета 2-я О симпатии, или сострастии, между чтецом и наставником

Начало всему и вкус есть любовь. Как пища, так и наука не действительны от нелюбимого. Итак, из помянутых ангелов избрать для себя одного, который паче прочих понравится. Откушать несколько каждого или некоторых из них. В то время вдруг к одному особливое движение почувствуешь. Одну манну все сии едят: хорош во всех помянутых вкус, но разный.

Примета 3-я Об отвержении светских мнений

Приступая к небесным оным писателям, дoлжно принять очистительные пилюли и все старинные из глупого общества водхненные мнения так изблевать, как Израиль ничего не взял из разоренного Иерихона, а если что удержал, за то был казнен. Если в море для измытия идти, так на что удерживать мирскую грязь? Муж двоедушен есть искуситель, дух пытливый, хром на обе ноги, ни тепл, ни холоден. Муж нейтральный есть неприятель делу, а Библия есть то тяжебное дело Бога со смертными. Сей-то род людей вопрошает Бога: «Жив ли в руках моих воробей?» «Жив, если не задавишь», – отвечал Бог. «Не искусишь Господа Бога твоего».

Примета 4-я О страшной опасности в чтении

Но понеже, по Августиновому слову, не только в мирских делах, но и в самом рае слова Божиего скрыты находятся дьявольские сети, для того с великим опасением поступать дoлжно, дабы при самом чтении и поучении в законе Вышнего не путаться нам в сети лукавые по примеру Иудину: «По хлебу войдет в него сатана».

А вот те сети: сребролюбие, честолюбие, сластолюбие, тщеславие… Сии все духи возвращаются в землю свою, то есть к брюху и к плоти, откуда нас слово Божие вывести единственно намерено.

Сколь многих погубила грязь Лотова пьянства! Бесчисленных растлил яд Давидова прелюбодейства, а в старости его – мнимый дур деволожства. Не менее яда в повестях о сыне его. Читаем о ревности Илии и острим нож на ближнего. Слышав о Иезекииной болезни, раздражаем страх смертный и наше суеверие. Богатство Иовлево – жадными, а благодарность Авраама делает нас тщеславными. Лазарево воскресение, слепых прозрение, свобода бесноватых совсем нас превращают в плотомудрствующих скотов? Самое сие зерно Божие, сиречь слово сие (вера), соблазняет нас, повергая на стихии внешнего мира. Отсюда-то уповаем на плоть и кровь святых, надеемся на тлень и клятву; обожаем вещество в ладане, в свечах, в живописи, в образах и церемониях, забыв, что, кроме Бога, ничто не благо и что всякая внешность ест тлень и клятва. Кратко сказать, вся Библия преисполнена пропастей и соблазнов. «Сей лежит на падение». И весь сей путь ее иерихонский воздушными осажден разбойниками. Скажем с Давидом: «На пути сем… скрыли сеть мне».

Слышал ты о мытарствах? Так вот они! Впрочем, они есть небыль. Помяни, что Библия есть еврейский сфинкс, и не думай, будто об ином чем, а не о ней написано: «Как лев, рыкая, ходит, ища, кого поглотить».

Помни, что опасное дело встречаться с Голиафом. Счастлив, кому удалось разодрать льва сего и обрести в жестком нежное, в горьком – сладкое, в лютости – милость, в яде – еду, в буйстве – вкус, в смерти – жизнь, в бесчестии – славу… Но как притча есть: не всякому по-Яковому, сие есть по- Самсоновому удается.

Примета 5-я О чтении в меру

Весьма помнить дoлжно увещание Сирахова сына: «Многие от пресыщения умерли». Затем, как можно, стараться в меру кушать, не обременяя желудка мыслей наших. Здоровый и чистый вкус малым доволен, а засоренная глотка без меры и без вкуса жрет. Для сего-то не велит Бог святить себе скотов, не имеющих жвания. Много жрать, а мало жевать дурно. Многие, к тому разномысленные, чтущий книги не будет благоученым.

Когда наш век или наша страна имеет мудрых мужей гораздо меньше, нежели в других веках и сторонах, тогда виною сему есть то, что шатаемся по бесчисленным и разнородным книг стадам без меры, без разбору, без гавани. Больной разных тварей беспокоит, а здоровый одною едою сыт. Скушай одно со вкусом, и достаточно. Нет вреднее, как разное и безмерное. Пифагор, разжевав один треугольник, сколько насытился? Давид, раскусив одну тень ковчега, сколько просветился! Даже скакал, играя. Разжуй одну преславную славу – и во многие обители Божиего сего лабиринта откроется тебе вход и исход. Преславная слава, слово Божие и мысли его есть то же. «Преславное говорилося в тебе, град Божий». «По всей земле слава твоя».

Раскуси одну только, например, сию славу: «Где труп, там соберутся орлы».

Или сию: «Птицы да умножатся на земле».