Иаков родил Иуду, Иуда родил Фареса от Фамари и проч. Знай же, что сия книга есть книга вечная, книга Божия, книга небесная и не содержит никого в себе, кроме израильского рода.
«Не соберу соборов их от крови и не помяну имен их». Сего же то рода и наш Христос есть. Впрочем, что род израильский не умирает, слушай Иоиля: «Как утро, разольются по горам люди крепкие и многие. Подобных им не было от века. И по них не приложится до лет в род и род».
Если бы можно до их лет приложить что-либо, тогда бы они имели конец, но теперь они всему-на-всему сами суть конец. Не конец то, после чего нечто еще следует, но сей род всему сам есть конец. Остаток не в язычниках пребывает и не хребет в тварях. Хребет Божий, а останок есть Израилев. И един только останок спасается. А прочее все мимо течет. «Уничтожаются язычники, как вода мимотекущая». «Останцы нечестивых употребятся».
А что Иоиль точно о роде израильском сие воспевает, слушай Моисея, человека Божия, Христу сродника и с Христом на Фаворе об исходе его, сиречь об останке, беседующего: «Блажен ты, Израиль». «Кто подобен тебе, род спасаемый от Господа?» «Защитит помощник твой. И меч – хвала твоя». «И солгут тебе враги твои (то есть ошибутся и не узнают)». «И ты на шею их наступишь…»
Видишь, что судящий Израиля по плоти, зрящий на одну внешность смирения Христова, не разумеющий, как в смирении его суд его вознесся (поднялся высоко, высоко), есть враг Христов из числа оных, кого Павел называет врагами креста Христова, в Моисеевых словах мечом наименованного. «Меч – хвала твоя», который у Иеремии всю плоть так, как крест, сечет, убивает, умерщвляет.
Продерем же, о мертвая и бессущная тень, глаза наши и привыкшее к плотской тьме око наше, возводя потихоньку в горнее, обучим смотреть на Израиля, то есть на истинного человека, минуя покрывало плоти. Вот нас, спящих на земле, пробуждает Павел: «Вышних ищите! О горнем мудрствуйте! Зачем о стихиях печетесь? Когда же Христос явится, жизнь ваша, истинный живой человек, тогда и вы явитесь во славе…» «Пробуждает и Иеремия вот как: „Почему мы сидим? Совокупитесь и войдем в грады твердые и повергнемся там пред Господом, сотворившим нас… Там, а не здесь, в стихиях, ждал мира и не был благим…“»
О истинный, нетленный израильский Боже! Блесни светом твоим на нас столько, сколько может по крайней мере око наше стерпеть. Да пойдя в свете лица твоего и нечувствительно в новое преображаясь, достигнем во всерадостное и самого последнего волоса нашего
Глава 7-я
О воскресении[302]
Излей на меня, Боже, с небес росу,
Да красную гроздь тебе принесу, как розу.
Гроздь райскую
Из сада Воскресенского.
Любезные ученики, не бойтесь! Поднимайтесь дерзновенно к тому, на которого лицо не могли вы из-за ужаса смотреть на Фаворе. Слушайте, что говорит: «Дерзайте! Мир вам! Радуйтесь!»
Тогда вам несносен был сам взор его, а ныне и слов его сладчайших послушаете, и лобзанием утвердит с вами вечную дружбу! Умейте только приближаться к нему. Не забывайте никогда наставляющего вас, просвещенного ангела слов: «Нет здесь! Восстал». Сии слова простенько вас доведут к славному истинному человеку. Сей есть воскресение и жизнь ваша.
Состарился Авраамов сын. Захотелось ему умереть. Да и не дивно. Уже его очи притупились: исчезли очи его, как Давидовы, во слово Божие. Не мог ничего видеть здесь, в мире нашем суетном, приготовляясь к блаженной оной смерти: «Блаженны мертвые, умирающие отныне во Господе». Пожелал пищи. Удовлетворил душе его второй сын его. «Благодарствую, сын! Приблизься ко мне, – говорит ему, – и облобызай меня». И, приблизившись, лобызал его. Счастлив Исаак! Он под Исавом нашел Иакова. А мы, напротив того, под пеленами израильского младенца, под плащаницею Христовою часто находим неприятеля Израилева – Исава. Сей-то с нами здоровается и лобызается! Что за причина? Не смыслим, как искать… Бессмысленно ищем… Многие ищут его в единоначальствах кесаря Августа[303], во временах Тибериевых[304], во владениях Пилатовых[305] и прочее. Но все-то ищут. Где? Здесь! В мире сем! Между мертвыми… Пожалуй, поищи поискуснее. «Нет здесь!» Многие волочатся по Иерусалимам, по Иорданам, по Вифлеемам, по горам Кармильским, по Фаворам, по холмам Синайским и Афинским; нюхают между Евфратами и Тиграми реками. Тут-то он, конечно, думают: «Вот-вот! Здесь Христос! Здесь! Вот он!» Кричат и другим: «Здесь Христос!» «Знаю, – кричит ангел, – Иисуса распятого ищете». «Нет здесь! Нет!» Многие ищут его по высоким мирским частям, по великолепным домам, по церемониальным столам и проч. Многие ищут, зевая, по всему голубому звездоносному своду, по Солнцу, по Луне, по всем Коперниковым мирам… «Нет здесь!» Ищут в долгих молениях, в постах, в священных обрядах… Ищут в деньгах, в столетнем здоровье, в плотском воскресении, в плотском очеисцелении… «Нет здесь!» Что за беда? Да где ж он? Конечно ж, тут он, если витийствовать в проповедях, знать пророческие тайны, переставлять горы, воскрешать мертвых, раздать имение, мучить свое тело стужею и… Но молниевидный ангел одно им кричит: «Нет здесь!» Конечно ж, его нигде нет, когда и тут нет. Тьфу! Конечно, друг мой, нет его для тебя. Затем, что его не знаешь и не видишь его… Сними же сапог твой с Моисеем. Брось дурное твое «здесь».
