Стихотворения. Поэмы

немилых,
Купцам бы да разбойникам лежать в твоих могилах.

А на кого дохнула ты холодом лютым?
Кому была последним земным приютом?

Чей слышала перед зарей возглас лебединый?
Ты слышала последнее слово Марины.

На гибельном ветру твоем я тоже стыну.
Еловая, проклятая, отдай Марину!

28 ноября 1941

«Когда возвратимся домой после этой неслыханной…»*

Когда возвратимся домой после этой неслыханной
                                                         бойни,
Мы будем раздавлены странным внезапным покоем,
Придется сидеть и гадать – отчего мы не стали
                                                          спокойней?
Куда уж там петь или плакать по мертвым героям.

А наши красавицы жены привыкли
                                         к военным изменам,
Но будут нам любы от слез чуть припухшие веки,
И если увижу прическу, дыша свежескошенным сеном,
Услышу неверную клятву: навеки, навеки!.. —

Нет, места себе никогда и нигде не найду во вселенной.
Я видел такое, что мне уже больше не надо
Ни вашего мирного дела (а может быть, смерти
                                                мгновенной?),
Ни вашего дома, ни вашего райского сада…

1942

Белый день*

Камень лежит у жасмина.
Под этим камнем клад.
Отец стоит на дорожке.
Белый-белый день.

В цвету серебристый тополь,
Центифолия, а за ней —
Вьющиеся розы,
Молочная трава.

Никогда я не был
Счастливей, чем тогда.
Никогда я не был
Счастливей, чем тогда.

Вернуться туда невозможно
И рассказать нельзя,
Как был переполнен блаженством
Этот райский сад.

1942

«Немецкий автоматчик подстрелит на дороге…»*

Немецкий автоматчик подстрелит на дороге,
Осколком ли фугаски перешибут мне ноги,

В живот ли пулю влепит эсэсовец-мальчишка,
Но все равно мне будет на этом фронте крышка.

И буду я разутый, без имени и славы,
Замерзшими глазами смотреть на снег кровавый.

1942

«Я много знал плохого и хорошего…»*

Я много знал плохого и хорошего,
Умел гореть, как воск, любить и петь,
И наконец попал я в это крошево.
Что я теперь? Голодной смерти снедь.

Судьба права: не мне, из глины взятому,
Бессмертное открыто бытие,
Но – боже правый! – горько мне, крылатому,
Надеяться на слепоту ее.

Вы, пестуны мои неосторожные,
Как вы меня забыть в беде могли?
Спасибо вам за крылья ненадежные,
За боль в плечах, за белизну в пыли,

За то, что ни людского нет, ни птичьего
Нет заговора, чтобы вкось иль ввысь
На островок рвануться, и достичь его,
И отдышаться там, где вы спаслись.

1942

«Чего ты не делала только…»*

Чего ты не делала только,
     чтоб видеться тайно со мною…
Тебе не сиделось, должно быть,
     за Камой, в дому невысоком,
Ты по?д ноги стлалась травою,
     уж так шелестела весною,
Что боязно было: шагнешь —
     и заденешь тебя ненароком.

Кукушкой в лесу притаилась
     и так куковала, что люди
Завидовать стали: ну вот,
     Ярославна твоя прилетела!
И если я бабочку видел,
     когда и подумать о чуде
Безумием было, я знал:
     ты взглянуть на меня захотела.

А эти павлиньи глазки? —
     там лазори по капельке было
На каждом крыле – и светились…
     Я, может быть, со? свету сгину,
А ты не покинешь меня,
     и твоя чудотворная сила
Травою оденет, цветами подарит
     и камень, и глину.

И если к земле присмотреться,
     чешуйки все в радугах. Надо
Ослепнуть, чтоб имя твое
     не прочесть на ступеньках и сводах
Хоро?м этих нежно-зеленых.
     Вот верности женской засада:
Ты за? ночь построила город
     и мне приготовила отдых.

А ива, что ты посадила
     в краю, где вовек не бывала?
Тебе до рожденья могли
     терпеливые ветви присниться,
Качалась она, подрастая,
     и соки земли принимала.
За ивой твоей довелось мне,
     за ивой от смерти укрыться.

С тех пор не дивлюсь я, что гибель
     обходит меня стороною:
Я должен ладью отыскать,
     плыть и плыть и, замучась, причалить,
Увидеть такою тебя,
     чтобы вечно была ты со мною,
И крыл твоих, глаз твоих,
     рук – никогда не печалить.

Приснись мне, приснись мне, приснись,
     приснись мне еще хоть однажды.
Война меня потчует солью,
     а ты этой соли не трогай,
Нет горечи горше, и горло мое
     пересохло от жажды,
Дай пить, напои меня, дай мне воды
     хоть глоток, хоть немного.

1942

«Если б ты написала сегодня письмо…»*

Если б ты написала сегодня письмо,
До меня бы оно долетело само,

Пусть без марок, с помарками, пусть в штемпелях,
Без приписок и запаха роз на полях,

Пусть без адреса, пусть без признаний