От Трех Святителей, просвирку вот
Там вынула во здравие твое!
Клешнин (ласково).
Садись сюда, голубушка, спасибо!
Тебе сказали, для чего послал
Я за тобой?
Волохова (садясь).
Сказали, государь,
Сказали, свет: боярин Годунов
Сменяет, мол, царевичеву мамку,
Меня ж к нему приставить указал.
Уж будь спокоен! Пуще ока стану
Его беречь; и ночи не досплю,
И куса не доем, а уж дитятю
Я соблюду!
Клешнин.
Бывала в мамках ты?
Волохова.
Лгать не хочу, боярин, не бывала,
А уж куда охоча до детей!
Ребеночек ведь тот же ангел Божий!
Сама сынка вскормила своего,
Двадцатый вот пошел ему годок,
Все при себе, под крылышком, держала
До морового года; лишь в тот год
Поопасалась вместе жить.
Клешнин.
Что так,
Голубушка?
Волохова.
А в этакую пору
Недолго до греха: как раз подсыплет
Чего-нибудь, отпел, похоронил,
Наследство взял – и поминай как звали!
Кому в такое время разбирать!
Клешнин.
Ты свахою, голубушка, теперь?
Волохова.
Бываю в свахах, батюшка-боярин,
Хвалиться грех, а без меня не много
Играется и свадеб на Москве!
Клешнин.
Какую же последнюю ты свадьбу
Устроила?
Волохова.
А Шаховского-князя
С Мстиславскою-княжною, государь.
Клешнин.
Не с тою ли, которую вчера
