Кто, государь? Черкасский с Репниным?
Да Сицкий-князь? Всего три человека!
А мало ль их? И думают они:
Всех не забрать!
Борис.
Так думают у вас?
Так ведайте ж: что сделано досель —
Одно лишь вам остереженье было,
Острастка то лишь малая была —
Гнев впереди!
Шуйский (один).
Святая простота!
Дает понять: «тебя насквозь я вижу,
Ты заодно с другими!» А меж тем,
Что ни скажу, за правду все примает.
Боится нас, а нам грозит. Борис
Феодорыч, ты ль это? Я тебя
Не узнаю. Куда девалась ловкость
Твоя, отец? И нравом стал не тот,
Ей-богу! То уж чересчур опаслив,
То вдруг вспылишь и ломишь напрямик,
Ни дать ни взять, как мой покойный дядя,
Которого в тюрьме ты удавил.
Когда кто так становится неровен,
То знак плохой!
Входит Христиан; за ним Гольк и Браге.
Гольк.
Высочество! Подумай:
Сомнений нет, исход в сем деле ясен:
Царем Димитрий будет, а Борису
Погибели не миновать. Что ну?жды,
Что ложный то Димитрий? Он победно
Идет к Москве – и Русь его встречает!
Браге.
А в преступлении Бориса, принц,
Достаточно теперь ты убежден:
Нам присланные тайно показанья
Тех в Данию бежавших угличан,
Все, что мы здесь узнали стороною,
Чего не мог ты не заметить сам —
А сверх всего народный громкий голос
И казни те жестокие – все, все
Его винит, ему уликой служит!
Гольк.
До короля ж дошла молва, что царь
Эстонию, короны датской лену,
Не Дании намерен возвратить,
