максимальном качестве. Только бы аппаратура выдержала, не померла раньше времени.
Уже часов через пять, после начала приема третьего большого снимка стало ясно — что-то идет не так. Аккумуляторы садились куда быстрее, чем предусматривалось изначально, а солнечных батарей «Луна-9» не имела. Я по своему каналу затребовал у «Луны» внеплановую проверку всех устройств, имеющих выход на центральный процессор, хоть это и немного задержало передачу очередного снимка. Однако никакой неисправности система не обнаружила. То есть, скорее всего, начала кончаться сама аккумуляторная батарея, поэтому я с трудом дождался окончания передачи четвертого большого снимка и дал команду на отмену начала передачи пятого.
— Все, товарищи, дальше тянуть нельзя, — сообщил я.
— Эх! — расстроенно прокомментировал один из разработчиков станции, — только-только обрадовались, и на тебе. Хотя, конечно, снимки отличные.
С моей точки зрения, эта «Луна» полностью выполнила поставленные перед ней задачи. Снимки сделала, уровень радиации замерила, а что в программе были еще какие-то пункты, так и хрен с ними.
— Емкость аккумуляторов девятнадцать процентов, — сказал я, надевая шапку. — А пару минут назад была двадцать. При пятнадцати процентах система сработает аппаратно, но, как мне кажется, лучше не тянуть.
Я набрал на клавиатуре три — пять — четыре, это был код самоликвидации. И нажал «ввод».
Трансляции с посадочного модуля не было, она осуществлялась только с самой станции, но большинство присутствующих и так знали, что сейчас происходит на Луне.
Там убиралась внутрь камера и сворачивались лепестки антенны дальней связи, и через минуту после получения команды станция вернулась к тому виду, в котором была доставлена на Луну, то есть вновь стала шаром. А потом внутри этого шара сработал термитный заряд, и вся его начинка превратилась в перегоревший шлак. Мало ли, вдруг американцы, прилетев на Луну, найдут станцию? Ни к чему смущать их микросхемами и камерами из двадцать первого века.
Я встал и снял шапку. Собственно, и надевал-то ее только для того, чтобы было чего снять.
— Товарищи, с прискорбием сообщаю, что автоматическая межпланетная станция «Луна-9» прекратила свое функционирование. Почтим ее память минутой молчания.
Домой я приехал около полуночи, но никто не спал.
— Вить, как? — первой спросила Вера.
— Прекрасно. Вот, смотри.
Я протянул ей четыре цветных фотографии, которые в ЦУПе успели отпечатать на бумаге.
— Ура! — шепотом завопила Вера — все-таки была ночь. — Ты у нас самый-самый-самый! А красота-то какая! Это наша Земля, да?
— Ну да, с Луны никакой другой планеты в таких подробностях не видно.
Тут зазвонил телефон.
— Наверное, Иван Антонович, он уже два раза звонил, волновался за тебя.
— За меня-то чего волноваться? Я никуда не летал, станция все сделала сама.
— Но могла ведь и не сделать? Могла. Вот он и волновался. Да, Иван Антонович, он только что приехал (это уже в трубку). Да, сейчас. Вить, разговаривай.
— Здравствуйте, Иван Антонович. Да, все прошло более или менее благополучно. Что? Да, конечно. Завтра с утра перед работой заскочу к вам, все расскажу и покажу.
Следующий день тоже выдался суматошный — после работы я поехал не домой, а на дачу к Косыгину. Там, кроме него, был еще и Шелепин. Семичастный на этой встрече отсутствовал.
— Ну, для начала поздравляю от лица партии и правительства, — заявил Александр Николаевич. — И, по традиции, держи.
Он протянул мне конверт — такой же, как за восьмую «Луну», но не столь пухлый.
— А теперь садись, разговор предстоит серьезный. Как ты оцениваешь возможность выполнения лунной программы в твоем варианте к пятидесятилетию революции?
— Вам честно или с соблюдением приличий?
— Еще спрашиваешь?
— Хорошо. Значит, я это оцениваю как авантюру с весьма малыми шансами на успех. Луноходы-то будут, хотя испытания выявили необходимость некоторых серьезных доработок. А все остальное? УР-500 еще толком не летает. Посадочный модуль от «Лун» для этой программы не годится, но другого нет и неизвестно, когда будет. И, главное, лично я на все эти трудности не могу повлиять никак. С моей точки зрения, выполнимый срок — конец шестьдесят восьмого года. Или даже начало шестьдесят девятого.
— Хорошо, что ты реально оцениваешь состояние дел. У нас с Алексеем примерно такое же мнение. Однако есть способ заметно ускорить работы.
