— Ничего, нам, коммунистам не привыкать к преодолению трудностей. Показывай.
Я даже не ожидал, что просмотр так поразит Леню. У него, похоже, от потрясения из речевого буффа вылетели все коммунистические словообразования, и он растерянно пробормотал:
— Господи боже мой, и эта жаба — я?! Да кто ж меня так орденами-то с ног до головы обвесил?
— В основном вы сами. Ну и прихлебатели, конечно, тоже постарались.
— И когда это начнется? В смысле, по здоровью?
— В моем прошлом началось в шестьдесят восьмом, во время чехословацкого кризиса. Ну, а к семьдесят седьмому году картина уже мало отличалась от той, что вы видели. Нервничать вам нельзя, Леонид Ильич. Если будете, то даже я смогу только притормозить процесс, но прервать его и обратить вспять — увы. Берегите себя, от вас многое зависит.
— Хм… а что за кризис такой?
— Вот папка с его описанием, читайте.
Брежнев не то чтобы прочитал — папка была довольно объемной — а пролистал ее и сокрушенно покачал головой:
— Эх, Саша, Саша. Другом ведь меня называл! Как же это он так переродился? Ну да ничего, теперь-то у него такой карьеры не будет. Вот только ты скажи, как тут можно не волноваться?
— Леонид Ильич, есть такое понятие, как мантра. Или, если перейти на материалистическую терминологию, то установка. Запомнив несколько штук и научившись ими правильно пользоваться, вы перестанете волноваться с интенсивностью, опасной для здоровья. Итак, мантра первая — «Да и х… с ним!». Запомнили? Ее надо мысленно произносить сразу по получению любой неприятной вести. Действительно ведь помогает, серьезно вам говорю на основании собственного опыта.
— Думаешь, я сам таких мантр не знаю? — захохотал Брежнев.
— Ну, все, наверное, таки не знаете. А известные применяете неправильно, раз волнуетесь. В общем, Леонид Ильич, не беспокойтесь. Я вовсе не хочу, чтобы вы потеряли здоровье на службе партии и народу, и приложу все усилия, дабы этого не допустить. С вашей помощью это у меня наверняка получится.
Следующим в списке на частичное раскрытие моего происхождения и всего с ним связанного был Пилюгин, выдающийся разработчик систем управления космических аппаратов и военных ракет, директор НИИАП-а. Он сам приехал к нам в «Мечту» и явно был удивлен, если не сказать разочарован. Что может видеосистема «Луны», он знал и сам выразил желание познакомится с ее разработчиками. И теперь начинал подозревать, что его водят за нос. Небольшое здание, причем почти пустое — правда, территория приличная, два гектара. И все было разработано здесь? Поверить в это Николаю Алексеевичу было непросто, и он этого от меня скрывать не стал.
— Ну, элементную базу мы точно не разрабатывали, брали готовую. Где? Это уже другой вопрос. И вообще, давайте начнем сначала. Не буду спорить, характеристики видеоаппаратуры «девятки» намного превосходят все, что до сих пор считалось возможным. Если уточнить «в этом мире», то все встанет на свои места.
— Но не будете же вы утверждать…
— Буду. Причем не только утверждать, но и доказывать — прямо сейчас. Вот, смотрите.
Я показал ему планшет, а потом в течение пятнадцати минут — кратко его возможности.
— Другие доказательства вам нужны?
— Нет, такие технологии находятся далеко за гранью возможного, уж это я понял сразу. Но, простите, какова цель вашего появления здесь?
— Изучение опыта СССР в построении социализма. И посильная помощь этой стране. В частности, в области освоения космоса.
— То есть вы сможете поставлять такие комплектующие нам?
— В мизерных количествах — уже поставляю. Хотя, конечно, для одного-двух космических кораблей много и не надо. Увеличить объемы поставок не могу, для серийного производства вам придется поработать самим. Образцы для копирования я подобрал — разумеется, самые простые. Те, изготовление которых в принципе возможно для советской промышленности. Микропроцессоры в них пока не входят. Хотя, наверное, четыре тысячи четвертый уже можно попытаться предложить на сдирание, но только где же такой антиквариат взять?
В общем, мы с Пилюгиным быстро нашли общий язык, как разработчик с разработчиком. Он обещал заезжать почаще и пригласил меня посетить его НЙИАП. Я не стал говорить, что бывал там, и не раз, правда позже и в виде Антонова.
Затем, уже в середине апреля, настала очередь Челомея. Этого в моем иномирном происхождении пришлось убеждать дольше, одного показа планшета оказалось мало.
— Не факт, что пришелец — именно вы, несмотря на этот прибор. Вам его, например, могли его вручить в одном ведомстве, которое мы не будем упоминать всуе, — усмехнулся он. — И научить работать с ним, я уже вижу, что это нетрудно. Где они его взяли, я не знаю, но необязательно там, где вы меня уверяете.
— Ага, — согласился я, — и еще вот этому научить.
