А у воителя с женой еще тётка-волшебница жила. Она и говорит:
— Это не конь, а муж твой.
Жена к своему воителю:
— Вели убить коня, а кожей его кровать обить.
Услышала про то служанка, девка-чернавка. Жалко ей стало жеребца, побежала на конюшню:
— Тебя зарезать хотят, — говорит она коню.
— А ты, как брызнет кровь, подставь свой фартук, закопай его под яблоньку — я и жив буду.
Стали резать жеребца. Девка-чернавка фартук подставила — его кровью обрызгало — и закопала под яблоньку. Стали яблоки на той яблоньке золотыми. Люди дивятся, а тётка-волшебница говорит:
— Это не яблоня. Это муж твой. Жена к своему воителю:
— Вели срубить эту яблоньку. Услышала про то служанка, девка-чернавка. Жалко ей стало яблоньку, побежала в сад:
— Тебя срубить хотят, — говорит она яблоньке.
— А ты, как два раза топором ударят, лови щепку и пусти её в ставок[3], в воду.
Стали рубить яблоньку, служанка щепку поймала да в ставок, в воду пустила.
На другой день глянули — золотой селезень плавает. Люди дивятся, пришли смотреть на селезня. Полюбовник с женой тоже глядеть пошли, а тётка-волшебница про то не знала.
Тихо плавает селезень. Воитель скинул меч-самосеч, кисет да рубашку волшебную — и в воду. А селезень всё по середине плавает. Воитель за ним. Когда тот доплыл до середины, селезень нырнул и стал человеком.
Выбрался Иван на берег, меч-самосеч, кисет взял, рубашку волшебную надел. Стала жена с полюбовником упрашивать, чтобы простил Иван их. Но не простил Иванушка, обоим головы отсёк.
А сам Иван женился потом на служанке той, девке-чернавке. И стали они жить-поживатъ да добра наживать.
НЕЗНАЙКА
ыло у царя три сына: два умных, а третий дурачок. Что ни спросишь его, всё — «не знаю» да «не знаю» отвечает. Так и стали звать его Незнайкой.
Повадилась как-то Баба-яга в царском саду яблоки обрывать. Царь призвал детей и говорит:
— Кто укараулит сад — царство тому отдам.
— Я буду караулить, — сказал старший и пошёл в сад.
Караулил, караулил, а на зорьке заснул. Прилетела Баба-яга, костяная нога, глиняный нос, оборвала яблочки и улетела.
Царь глянул в трубу[4] — яблоки порвали. Черёд среднему сыну идти караулить. Но и тот на зорьке заснул, не укараулил сад.
На третью ночь третьему идти, Незнайке. Младший взял гвоздей горсть, набил их на скамейке шляпками вниз, остряками[5] вверх. Всё ходил по саду, всё ходил по саду.
Дремать стал, перед гвоздями сел на корточки. Сидел, сидел, да как на гвозди плюхнулся — дрёма и пропала.
Глядит: на яблоне — Баба-яга, костяная нога, глиняный нос.
Поймал её, приковал к железной кровати, а сам спать завалился. Царь глянул утром в трубу — увидел, что Баба-яга к кровати прикована, кликнул рать. Взяли Бабу-ягу и заперли её в подвале, на цепь посадили.
Сколько времени прошло, стал Незнайка из лука стрелу пущать[6]. Пустит — в три часа она весь белый свет облетит, к нему прилетит. Пустил стрелу возле подвала Бабы-яги. Она изловчилась и стрелу поймала. Ждёт Незнайка — нету, ждёт — нету, он и голову повесил.
А Баба-яга в окошко:
