К ним присоединились и остальные воины, пытаясь вглядеться в серую стену в ночной мгле. Метель. Луны не видно. Куда там! Блажит парень.
– Да вон же! Ну? Все, спрыгнул.
Прозор заволновался. А вдруг?
– Ты уверен?
– Да точно, батька!
– Эх! Была – не была! Подавай сигнал!
Егор отпустил веревку и спрыгнув примерно с высоты двух метров в снег. Да! Это не город, намело знатно. Снег пушистый, морозный, оттого и принял в свои объятия мягко. Ветер аж завывает. Не успел осмотреться, когда по правую сторону, возле вынесенной от стены башни, засемафорили факелом. Ничего себе! Эдак если на лошадях, так и догнать могут. Чего он машет ним? Никак знак подает. Так! Тускарь вон в той стороне.
Развернувшись, припустил по снежной целине. Дыхалка работала как швейцарские часы, в этом мире сигарет нет, и слава яйца, не скоро будут. Снег набился в голенища высоких сапог, а из-под полушубка вместе с потом пышет мокрый жар распаренного тела.
«Вороти правее, – пробился в сознание голос Луки, – там на перерез двадцать оглоедов спешат!».
Понял, не дурак!
Чуть подправил направление, прибавил скорости. Не машина, тело молодое, но не казенное. Ему бы только до реки первым добраться, а там и лес. Попробуй ночью даже по следам побегать. Чай не парк Горького, выворотни, ямы, да коряги.
– Шух! Ш-шух, ш-шух!
Что за звук неприятный?
«Стрелами тебя окучивают! Только пока в слепую. Прибавь Лихой! Прибавь мила-ай!».
Тебе-то какая забота?
Лука не ответил, а в следующий миг взрыв чувств в мозгу.
«Со стороны реки прямо на тебя больше десятка смертных бежит!».
Черт! Черт! Что делать?
Резко затормозил. Не раздумывая больше ни секунды, принялся срывать с себя одежду. А-а, мамина норка! В сапогах снежная прокладка, хрен сымешь быстро. Гори все огнем! Как был с голым торсом, но в портах и сапогах, так и кувыркнулся через голову.
Став на четыре кости, ощутил прилив новых сил, зрение и обоняние обострились. Выпрыгнул из портов с сапогами. Теперь он волк! Попробуй отыскать белое на белом. Вытянув морду вперед, волчьим ходом, раздвигая грудью снег побежал в сторону реки. Еще издали услышал запаленное дыхание толпы мужиков, матерок не свойственный мату людей двадцать первого века и запах человеческого пота. Фу, какая мерзкая вонь исходит от смертных! Раньше не думал об этом.
– Ш-шух! Ш-шух! Шух!
Стрелы пролетают в стороне. По площадям мечут. Остановился, залег в снежный сугроб на белой целине, сам превращаясь в белый бугорок. Стороной пройдут. Или нет?
Прошли бы, если б не нашелся один единственный. Не видит, прет прямо на него, сейчас споткнется. Свечей вверх, удар лапами в грудину. Когти разрывают мех полушубка и скользят по кольчуге. Челюсти смыкаются на горле и рывок на себя. Солоноватая струя наполняет пасть.
– Вон он!
Крик подстегивает, не хуже чем зверя лесной пожар. Вот и река!
– Ш-шух! Ш-шух, шух, шух!
Ощутил не слабый толчок в лопатку. Горячий уголек наполнил все тело болью. Прыжок через наметенный ветром снежный бугор, касание лапами темного стекла льда. Широкими прыжками к средине зимника. Силы уходят, как вода в песок.
– Ш-шух-х!
Стрела бьет в тело, заставив проскользнуть лапы на льду. Больно! Средина реки.
– Ш-шух!
Еще одна заставляет совершить кувырок. Тяжелое тело ломает лед на быстрине и проваливается в полынью. В последнюю секунду сознание отмечает конец.
С рассветом Прозор вошел в ворота княжьего детинца. Злой, замерзший и голодный. Как и ожидалось, его никто не встретил и не спросил о результатах ночных бдений. Все правильно, сам князь не будет размениваться по мелочам. Владимир, будущий князь Курский слишком вольно относится к жизни. Молод, горяч и самолюбив. Считает, вокруг него и отца вертится мирозданье. Бояре? Тех, что остались нужно еще учить работать на государство, а мечом размахивать, вон, и молодой гридень из молодшей дружины умеет. Направился к себе в выделенную безродному сотнику каморку, по пути заглянув на кухню, отловив полусонного поваренка. Единственная рука крепко держала мальца за ухо, пока тот вел его к оставленным с вечера яствам. Насытился и уже в более благодушном настроении отправился почивать.
