сняться с места, а при необходимости появиться вновь – в совершенно другой личи-не. Ну о наложницах ты представление имеешь. Как правило, эти женщины выполняют функции разведчицы среди других народов. Надо отдать дань их преданности своему на-роду. Они идут на крайность. По своей охоте, лишаются способности к деторождению и отсылаются в качестве жен и подарков высокопоставленным лицам. Их способность обольщать мужчин не ограничивается брачным ложем. Чистый и расчетливый ум служит для живой вести на родину. Все это внешняя ветвь властной структуры управления.
– Ничего себе!
– То-то и оно. Не передумал совать голову в пасть дикого зверя?
– Нет.
– Ладно. Ну и последнее, карабы. Рать, наделенная огромной свободой действий в зависимости от обстоятельств. Воин-караб должен сохранить свою жизнь, или по крайней мере дороже ее отдать. А среди них элита – берсеки. Рать, состоящая из ведьманов, кудесников и чародеев. Деян кудесник, воин обладающий силой Яри, способный неудержимо крушить врагов рода. Если не хочешь потерять своих людей, расстанься с ними. Отошли подальше от себя, от этих мест. Все что задумал, дерзай выполнять в одиночку. О! Скоро рассветет, засиделся у тебя в гостях, да и баклага опустела. Да-а! Чуть не забыл! Вещи, что на Радиме взяли, ты собери все до единой и спрячь. Ну так, на всякий случай. Прощай, брат. Береги голову.
– Спасибо за все, Велес Корович.
Глядь, а он уже один, сидит на лавке у ног Лиса. Будто и не было в комнате славянского бога. Однако было над чем подумать. Раньше казалось, что вот в Чернигове структура разведки у Злобы отменно поставлена, отлажена и работает как часовой механизм. А тут оказывается есть люди покруче, а сам механизм на сотню порядков выше. Чуть ли не десять лет прожил в этом мире. Ощущал себя пупом земли. Как же, до его уровня местной разведке, извините, срать и срать. Круче только у богов. Ага! Щаз! Приходит знакомец и за пару часов разговора, опускает с небес на грешную землю.
Золотистый круг солнца завис над верхушками деревьев, вот-вот готовый сойти с небосвода. Летний лес, отошедший от пологого берега реки на добрую полосу полевой ленты, на которой зелень обильно была утыкана точками белых и желтых цветов, вместе с ней источал запахи разнотравья и цветения. Его сплошная стена по краю составляла еще и нижний ярус густого кустарника. К пению птах добавлялся едва различимый гул течения водной артерии. Противоположный берег, кручей возвышавшийся над частыми водоворотиками омутов, нет-нет, да и приковывал к себе внимание. Лиходеев тыльной стороной ладони провел по челу, убирая капельки пота. Устал от дороги, с утра в седле. Куда торопился? Да и луговину по которой все время рысила лошадь, полноценной дорогой назвать сложно. Направление, это то понятие, которое подошло бы больше всего. Однако верст сорок он одолел. Взгляд зацепился за мелкое стадо коз, лениво гулявшее у самой воды. На вершине склона расположился, судя по всему, хозяин домашней живности. Плечистый бородатый дед, с седой как лунь густой растительностью на непокрытой голове, возлежал на солнышке, с улыбкой и присущим смердам живущим обособленно от родного печища любопытством, наблюдал за подъезжавшим всадником. Одет просто, в рубаху и порты заправленные в черевы. Мало того, потертая безрукавка мехом наружу, дополняла наряд. Чего на солнце выперся? Тут не знаешь, куда от него деваться, так жарко, а он загорает в меховом жилете. Нудист хренов.
Подъехав, соскочил на землю. Перебросив повод лошади через голову, неторопливо повернулся к аборигену. Поприветствовал:
– Здорово, дед!
Хотя так и подмывало поступить по Ильфу и Петрову. Спросить ради знакомства. А не выпить ли нам водки, дед? Улыбнулся своим мыслям.
– Здорово, онучек!
Чувство юмора присутствует. Уже хорошо.
– А что, не подскажешь, где поблизу постоялый двор найти, али деревеньку каку? С утра в седле, пожевать охота и голову приклонить.
– О-о! Мила-ай! Чего схотел! Тута не то что двора нема, так и до ближнего селища до ночи не доскакаться. С Ростова сам-то?
– Не. С Новагорода мы. – Слегка растягивая речь, молвил Егор.
– Так ты не один?
Разодетый в ярко-красную рубаху, с широкой полосой орнамента по вороту и на груди, с подвязанным под ней валиком фальшивого живота и засунутыми под щеки подушечками, свернутыми из кусков льняной ткани. Все эти примочки делали его похожим на увальня, недоросля из небедной семьи. Биологическое тело крепко и в этом помогало. А, что имелся на поясе меч, а за спиной топорик, значило лишь то, что в сих местах без оных не ездят. Полноту картины дополняли, отсутствие щита и заводной лошади. Перед дедом встал в полный рост, эдакий разухабистый придурок.
– Не. Не один. Куда мне одному? Папаня в Кроме с приказными и командой остался, а мне велел проветриться, може по деревням товар пристроить быстро получится. Неча грит, по девкам бегать, учись торговать.
– Понятно. Звать тя как?
– Воята.
– Ух! Невже такой воинственный?
– О-го-го! Знаешь, кулачищем как приложусь, так только держись!
– Ага. А я, дед Колояр. У меня ночевать оставайся. Моя избенка тут рядом.
– Добро!
