броском, выдох-вдох. Пошел!
Из семенящего шага, ушел в прыжок. Приземлился мягко, на босые ступни, прямо за спину молодому парню. Тот, по случаю лесной паркости в жаркую погоду, не удосужился на кудрявую голову вздеть шелом. Левой рукой придержал плечо у самой шеи, ладонью правой ткнул в основание черепа, ломая шейные позвонки, подарив противнику быструю смерть. Вот второй парняга оказался умней, экипирован в полную «сбрую», на голове мисюрка, и меч в руке готовый к употреблению по назначению. Все у него в порядке, только Лиходеевский нестандарт и быстрота в ступор вогнали. Действительно молодняк обкатывают. Ему хотя бы железкой махнуть, а он рот для крика открыл. Не нужно крика! Егор ударил в гортань, работая на рефлексах заложенных в прошлой жизни, ломая щитовидный хрящ и уродуя артерию на шее. Глаза караба-новобранца закатились, а ноги стали подкашиваться. Подхватил, приставил к дереву уже неживого человека, хотя ноги еще конвульсивно подрагивали. Второе тело тоже пристроил, стараясь придать ему положение живого человека. Теперь ждать.
Вот и третий возвращается, надо так понимать, что самый решительный и ответственный товарищ. Все ясно, никого не обнаружил, даже веревку не нашел, теперь с чувством выполненного долга ворочается на место. Разгильдяй! Щит хоть и на руке, но у бедра, меч в ножны заложен. Лицо недовольное, но ты глаза разуй, а не гав считай! Подпустив военного на шесть-семь метров, не заморачиваясь, метнул нож в открытое от брони место на теле.
Теперь приборочку. Не нужно после себя беспорядок оставлять. Лошадей по звукам нашел совсем рядом. Их четыре. Значит ушедший боец, как и соседний пост, неподалеку. Связал караваном друг к дружке поводом к седлам, взгромоздив и закрепил тела, справился. Вскочив на первую, тронув поводья, двинулся подальше от скорбного места. Но-о пошла!
Собаки сойдя с тропы, повели поводырей по загущенному лесу. Готовые по первому сигналу оказаться в седлах, спешенные всадники вели коней в поводу. Все три своры действовали как под копирку, не понимая, почему люди игнорируют олений след. Привычное, «Ату его!» не воспоследовало. Вот здесь олень покинул отрезок леса и перебрался через дорогу. Повизгивание и редкий лай слышались по всей дистанции. Вот новый след. Большой волк совершал обходной маневр. Собаки дружно рвутся с поводков. Сейчас бы их спустить! След свежий. Но нет, сегодня цель другая. По всей округе шум ломаемых кустов и веток, а еще и голоса…
– Видел что?
– Пока нет!
– Шустрей!..
– И здесь след тоже!
– Людин?
– Нет, зверь лесной!
Какая-то возня на фланге и голос громкий.
– Что-то есть!
Кто-то из людей начальствующих ломится на сторону, заставляя волноваться и собак и людей. Видать нашли, что искали.
– Как там?
– Я почем знаю? Десятник сам побежал!
Найдена лежка. Под самым носом у всего городища, человек наблюдал с нее за входом в Медвежьи Поляны. Пуста. Теперь и след простыл, видать нарушитель спокойствия давно ушел.
– Спускай пяток псов с поводка! В какую сторону побегут, туда и нам за ними.
Снова хруст по всему лесу. Часть псов кидают след, в недоумении разбегаются по сторонам. И все это в скученности деревьев, выворотней и пней. Прибавить сюда загущенный кустарник, и становится понятным, всадник здесь не пройдет.
– Вороти назад!
Команда понятна всем. Лошадей жалко, побьются в оврагах, ноги сломят, а вот собакам сие не грозит.
– Вперед! Вперед волчья сыть!
А след уже другой. И снова след. Да в этом царстве живности, кто хочешь, шею сломает. Собаки вне понятий, чего от них хотят. Взбешены псари. Гневом пышут и скучковавшиеся вои.
Неделя озабочено рассказывал князю о минувшем дне, как нашкодивший пес отводя взгляд.
– На трех заставах пропали вои. Десятники и сам сотник, считают, что среди живых их уже нет, иначе бы давно объявились. На местах засад следов борьбы почти не видно. Только в одном месте высохшая кровь примечена. Всего одиннадцать воев пропало.
– Ну и как это расценить? Боярин, ты на заставы мальцов несмышленых повыставлял?
– Там всякие были, и молодь и умудренные в сшибках бойцы. Тут ведь как получается. Тот, кто все это затеял, применяет способ войны, к коей мы привыкши. Твои карабы обучены исподтишка убивать, нападать, и потом скрытно уходить от погони. Это твои вои могут скрытно проникнуть в неприступный детинец, в ворожий стан или усадьбу. Это они, оседлав дорогу, не пропустят по ней ни конного, ни пешего, ни оружный отряд. Но они не обучены защите от собственных приемов. Мы не дружина удельного князя, не гридни. А твой кровник, можно подумать, взрощен в нашем роду. Способности у него наши, об
