покрывали как шерстью плотные игольчатые листья направленные вниз. Они не кололись, и Милисент плотно прижалась к дереву щекой.
Ей стало тепло. В голове зашумело, страх и тревога отступили, а перед глазами жжение под ребрами оформилось в осознанное направление.
«Глупышка, — сказало дерево не словами, а шуршанием ветвей. — Больше доверяй себе.»
«Доверять себе,» — повторила Милисент. Как же тяжело, как же это чертовски тяжело! Я ведь одна, одна!
«Ты не одна, — обняло дерево своими жесткими листьями. — Мы всегда с тобой.»
Она выдохнула, открыла глаза. Побежала вперед, стараясь держать мысли в узде, движимая одними чувствами. Огонек горел все ярче, подбадривая Милисент.
Добралась. Что теперь? Неуверенность и паника вновь стали раскручиваться ураганом под грудью, поднимаясь все выше и Милисент метнулась обнять ближайшее дерево.
«Мы с тобой,» — шепнуло оно и Милисент сразу успокоилась.
Завал камней загородил русло ручейка, может в нем дело? Выглядит довольно свежим, вода только-только разлилась болотцем. Можно попробовать разобрать.
Каждый шаг давался с трудом. Милисент боролась сама с собой, стараясь не думать о последствиях собственной ошибки.
Лес мог найти себе смотрителя получше, а вот Милисент нуждалась в нем как утопающий в спасительной веревке. Она знала: чтобы стать лесничей ей придется одержать верх над своим давним противником — страхом. Ради себя она бы не вступила в бой, а вот ради леса...
Милисент ошибалась. Лес не мог найти себе лучшего смотрителя.
***
У Чармейн начались схватки. Такое бывало и раньше — живот становился каменным, тянуло спину и становилось тяжело дышать. Стоило выпить воды вдосталь или немного походить, то схватки стихали. Сейчас Чармейн опустила голову, положила руку на твердый живот и ушла в себя, пережидая боль в пояснице. Когда живот отпустило, вернулась, как ни в чем не бывало, к лоскутному одеяльцу, которое спешила закончить к родам.
Она разрезала свое парадное зеленое платье и ничуть не жалела. Ткань мягкая, так и льнет к телу, малышу будет сладко под ним спать. С тех пор, как Милисент стала лесничей Чармейн успела подготовить стопочку распашонок и пеленок. В ход пошла вся лишняя одежда. Для Дэмиена был составлен подробный список, что захватить из города. Подобрать время для быстрой ходки в деревню муж никак не мог — Милисент справлялась со своими заданиями очень медленно и не всегда хорошо.
Чармейн опять скрутили схватки. Делать нечего, придется отправиться на прогулку. Чармейн отставила в сторону рукоделие, боком поднялась со стула и согнулась в три погибели от боли. Подошла к столу и налила себе воды из кувшина.
— Чегой принести тебе, хозяюшка? — спросил заботливый брауни в смешной шапочке, почесывая лоб.
— Сейчас, — прохрипела она, а потом, когда отпустило, добавила веселым голосом. — Ничего не надо дедушко. Ты присмотри за домом, пока я пройдусь немного.
— Все сделаю, подмету хорошенько. Ни о чем не беспокойся.
Чармейн благодарно кивнула, закуталась в пушистый платок, накинула тулуп, который уже на животе не закрывался, и вышла наружу. Прошлась по тропинке к берегу озера. Чармейн задумчиво смотрела на спокойную гладь воды и будто ждала чего-то. Она беспокойно прошлась по берегу до самых мостков на которых обычно стирала. Спустилась к обледеневшим доскам, посмотрела на мелкую рябь.
И тут она поняла кого ждала — Кувшинку. Чармейн не видела ее уже пару месяцев. В последний раз, кажется, при пожаре. Тогда она была в платье, расходящимся воланами из под груди как у греческих воительниц. С тех пор пропала, а ведь помнится до того тенью следовала за Чармейн.
Тейл никуда не делся, он все так же время от времени пытался наладить отношения, но Чармейн была к нему абсолютно равнодушна. Ни ненависти ни жалости он у нее больше не вызывал. А вот отсутствие Кувшинки весьма насторожила. Куда она пропала?
Тут же вспомнилась рогатая фейри на дереве. Чармейн почувствовала себя совсем глупой девчонкой. Ей раньше казалось, что она сумела разгадать все тайны фейри. Из целого народа их осталось двое, поэтому Тейлу пришлось отправится в город на поиски суженой. Так она думала раньше, но оказывается существует и третья фейри, золотая и звонкая как стрела. Дэмиен ее тоже доселе никогда не встречал. Кто она и как может повлиять на семью Чармейн?
Ее вновь настигла боль от каменного живота. Чармейн нагнулась вперед, еле дыша. На этот раз схватка была более продолжительна и болезненна. Наверное нужно двигаться, а не стоять на месте. Чармейн двинулась дальше по направлению к огороду. Не смотря на холод, тот зеленел. Лес держал почву теплой, К тому же над растениями витала невидимая пленка, которая не давала убегать теплу. Чармейн радовалась свежей зелени и невиданным овощам, созревавшим под зимним солнцем. Особенно ей нравился продолговатый картофель рыжего цвета и сладкий на вкус. Он особенно хорош был печеный до хруста. Дэмиен его недолюбливал, а вот Чармейн лакомилась с удовольствием.
Вновь схватка. Хватая воздух ртом Чармейн поняла, что следует звать мужа. Слишком больно, слишком регулярно. Это оно самое. У нее начались роды.
Как страшно, как волнительно! Лишь бы его ничего е задержало в лесу. Вот бы Дэмиен появился поскорее. Чармейн обняла ближайшее дерево и страстно захотела увидеть мужа. Он услышит, обязательно. На него можно положиться, это же Дэмиен!
Он появился почти сразу, выбежал из леса к ней, заглянул в лицо, услышал протяжный стон и сразу обнял сзади, положил руки на поясницу, туда где болело больше всего.
— Началось? — прошептал он, в его голосе слышалось предвкушение.
— Я не хочу рожать, — тонким голосом ответила Чармейн. — Не буду и все!
Она сама понимала, что говорит глупости, но ей было очень страшно. Сил притворяться сильной не было, а рядом с Дэмиено можно было побыть собой без прикрас.
— Хорошо, хорошо, я тебя рожать не заставляю. Давай гулять пока есть силы, а потом посмотрим, что случится.
Она сразу поверила, прижалась к нему, обняла за шею и зарылась щекой в мокрую ткань тулупа. Прогулка то и дело прерывалась схватками, тогда Чармейн стонала, а Дэмиен стоял рядом, поддерживал за руку, не одергивая даже когда Чармейн изо всех сил сжимала пальцы. Между приступами боли она могла идти дальше, даже улыбалась и льнула к мужу.
Они гуляли, пока у нее не начали заплетаться ноги и не закоченели пальцы.
— Тебя необходимо напоить горячим настоем, — нахмурился Дэмиен.
Он задернул шторы на окне, на камин поставил заслонку. Комната погрузилась в полумрак. Дэмиен спустился в погреб, принес оттуда свежей мяты, запах которой Чармейн предпочитала всем остальным. За это время она пережила еще две схватки, тихонько поскуливая. Ей хотелось, чтобы муж поскорее закончил с приготовлениями и вновь гладил поясницу.
— Дэмиен, мне страшно, — снова сказала она. — Когда приходит схватка боль страшная, я не выдержу,
