Это она про закон о наследстве так. Ну не в Думу же идти высказывать претензии, правда? Есть банк. Он у нас основной законодательный орган.
И вот за что нам их любить? Клиентов, в смысле?
Витод сварганил себе кружку кофе, стащил из чьей-то чужой пачки пару печенек и уселся рядом со мой.
– Знаешь, Сань, сказал бы я, что мне эту тетку жалко, но не буду, – задушевно сообщил он мне, кидая сахар в дегтярно-черный напиток. – Хотя без документов из ячейки ей жопа полная, что да, то да.
– Иди ты? – заинтересовался я. – А что за бумаги?
– Я так понял, что уставные на фирму и все такое прочее, – охотно ответил мне Витод. – Точнее – завод. Ее муж мебель производил где-то под Москвой, там территория с Лихтенштейн размером, вот на него рейдеры и наехали. Столько земли, да рядом со столицей! Он оригиналы документов от греха к нам в ячейку сунул, а потом возьми, да и крякни. Причем, по ходу, сам. Даже не помогал никто.
– Странно, – покачал я головой. – Не верю я в такие совпадения.
– И не такое случается, – отпил кофе Гусаров и хрустнул печенькой. – Поверь, я знаю. Да и вообще, Сань, все болезни от нервов, только триппер от удовольствия. Так вот. Теперь без этих документов тетке хана. Так она могла бы отбиться, как минимум в суды уйти, особенно если поддержка со стороны «силовиков» есть. А у нее она есть, тот мужик, что рядом с ней терся, похоже, из них, я эту публику спинным мозгом чую. А теперь шансов ноль, даже с «прикрытием», время против нее работает. Пока она все восстановит, завод по миру пустят. Точнее – по частям продадут. Оборудование одним, землю другим… Ну чего я тебе рассказываю? Сам все знаешь.
О как. То-то этот Семен Маркович так настырничал. Но его можно понять – он-то завод все еще своей собственностью числит, не свыкся пока с новым бестелесным статусом. Естественно, он не хочет, чтобы детище в чужие руки попало.
Только я все равно ничем ему помочь не могу. Да и не хочу, если честно. У меня своих проблем полон рот, мне чужие ни к чему.
Жалко только Семен Маркович мои мысли прочесть не мог, поскольку он заявился ко мне этим же вечером в тот же миг, когда Наташка и Ленка, которые весь остаток дня не разговаривали друг с другом, покинули свои рабочие места и отправились по домам.
– Не хотел с вами беседовать при девушках, – сообщил мне призрак, устраиваясь на ленкином стуле. – Тем более, что вы все равно бы мне не ответили. Они же меня не видят.
– С чего ты взял, что я сейчас тебе отвечу? – передернул плечами я, продолжая печатать. – Хотя нет, отвечу. «Нет».
– Прости за банальность, но что «нет»? – вкрадчиво поинтересовался толстяк, тоже переходя со мной на «ты».
– Все – нет, – объяснил я. – Кроме одного. Если ты попросишь меня отправить твою бессмертную душу на перерождение, это я сделаю с удовольствием.
– Я слышал, как тот… – Семен Маркович пожевал губами. – Твой приятель не очень хорошо отзывался обо мне и моей жене. В чем-то он даже прав. Теперь ты знаешь суть вопроса. Саша, спаси мой завод. Это ведь не только материальный актив, пойми. Ну да, прибыли, обороты – это все так. Но это же еще и люди. У меня там почти две тысячи человек работают. Если завод обанкротят, то они все станут безработными.
– «У них дети, у них семьи, у них кредиты», – закончил за него фразу я. – Знаю, слышал не раз.
Ведь даже имя мое подслушал, прохиндей.
– Именно так, – толстяк сложил призрачные руки на коленях. – Ну не все же мы, заводчики, такие сволочи, как о нас думают и говорят.
– У тебя дети где учатся? – спросил я у него. – Только честно. Я ведь заморочусь, правду узнаю. В сети все есть.
– Нигде не учатся, – немного опешил призрак. – Нет у нас детей. Сначала для себя с женой жили, потом бизнес поднимали, а потом… Как-то не сложилось.
Неожиданно.
– Мы детдом один с Аллой курировали, – сказал Семен Маркович. – Если хочешь, сам зайди, посмотри. Она туда каждую неделю ездила, вещи отвозила, технику разную. Помогали толковым ребятам в хорошие институты поступать, оплачивали их обучение.
И ведь, похоже, не врет. Причем эта уверенность, она у меня изнутри идет, я словно чую правдивость его слов.
– Слушай, я не прошу тебя ехать к нам на дачу, – голос толстяка окреп, он больше не пищал, как днем. – И друга твоего уговаривать не надо, чтобы он Алле помог.
– Ну это и не получится, – хмыкнул я. – Как говорил классик – это утопия. Витод упертый до невозможности, и от инструкции ни на шаг не отступит, даже в том случае, если наш предправ на пару с Набиуллиной вокруг него танцы с бубнами устроят.
– Просто позвони моей жене и скажи: «Ключ от ячейки на даче, в нижнем сейфе». – Семен Маркович спрыгнул со стула и завис в воздухе. – Это все, о чем я тебя прошу. Один звонок, Саша!
– Неубедительно, – произнес я, отправляя документы на печать. – Это нужно тебе, но совершенно ни к чему мне.
– Мне нечем тебя промотивировать, – печально произнес призрак. – Просто нечем. Я все понимаю, тебе нужен стимул, а лучший стимул – это деньги. Ну вот – нет у меня их. И захоронки никакой нет, которую я тебе мог бы сдать. И номерного счета в Швейцарии не имеется. Все что есть – завод да счета в паре российских банков, до которых ты все равно не доберешься.
