слишком прагматичным человеком.
Практически вся женская часть коллектива пятнадцать минут назад удалилась на традиционные чайные посиделки в редакционном кафе. Еще несколько журналистов отправились на задания. Скорее всего, они уже не вернутся сегодня в редакцию – до конца рабочего дня осталось два часа, и особого смысла в том, чтобы сдавать руководству новые статьи, нет. Время для них настанет завтрашним утром.
Мысли троих мужчин, находившихся сейчас в отделе, были, в основном, устремлены именно в завтрашний день. Обмениваясь шутками и прибаутками, Поваренко, Простецкий и Вольф периодически делали пометки и наброски, посвященные тому, чем эта троица будет заниматься во вторник.
Так продолжалось до тех пор, пока дверь отдела не распахнулась, пропуская внутрь внушительную фигуру главного редактора. Журналисты мгновенно убрали с лиц улыбки, вызванные анекдотом, который только что рассказал Константин. С шефом шутки, как правило, были плохи.
– Я вас приветствую, – пробасил Владислав Григорьевич. – Новость слышали? Бертынского избили. Прямо в центре города. Сегодня утром.
Сотрудникам стало ясно – теперь можно расслабиться. Весть о неприятности, случившейся с конкурентом, несомненно привела шефа в благодушное расположение. «Новая областная газета», которую возглавлял Александр Бертынский, выходила хоть и не каждый день, но нишу на рынке городской прессы занимала ту же, что и «Ростов сегодня».
– И кто его приложил? – поинтересовался Поваренко.
– Молодежь буйствует, – шеф присел в одно из свободных кресел. – В общем, там было даже не избиение, а нападение. Одного удара Александру Иосифовичу хватило, чтобы уснуть. Проснувшись, подал заявление в милицию, а уж оттуда информация приплыла ко мне. Теперь Бертынский наверняка устроит пресс-конференцию, чтоб попытаться привлечь внимание к своей газетенке. Андрей, – всегда, вне зависимости от настроения, тяжелый взгляд Русакова остановился на Простецком, – я хочу, чтобы ты написал серию заметок, в которых данный инцидент будет преподан с альтернативной точки зрения. Якобы Алексашка был пьян, упал и ударился головой. Или же начал драку первым – но, опять-таки, потому, что был пьян.
– Владислав Григорьевич, я не смогу, – развел руками журналист. – Завтра с утра в город приезжают Uriah Heep, и я договорился с организаторами концерта об эксклюзиве. Так что, если мы хотим, чтобы послезавтра у нас было горячее интервью суперзвёзд рок-музыки, тему Бертынского лучше поручить кому-нибудь другому. Вот, Драпеко, например, отлично справится с этой задачей.
Светлана Драпеко из отдела новостей имела в редакции «Ростова сегодня» самую дурную репутацию. Подсиживание коллег, доносы, и грязные заказные материалы, которые Светлана выдавала за собственные журналистские расследования – вот каковы были «три кита», на которых зиждилась ее карьера.
– Не сможешь? – нахмурился Русаков. Он очень не любил, когда обстоятельства – пускай даже вполне объективные – шли вразрез с его волей. – Ладно, поговорю об этом с Драпеко. Но смотри, чтоб по Uriah Heep все было идеально. Даю тебе полосу под них.
С одной стороны, шеф сейчас облагодетельствовал Простецкого – ведь премии в редакции начислялись, исходя из объема проделанной за месяц работы. А с другой – поставил в не слишком легкое положение, ибо набрать достаточно материала для громадной офсетной полосы «Ростова сегодня» было проблематично даже после часовой беседы с легендарной британской группой.
Но озадачить Простецкого было не так-то просто. Огромный опыт позволил бы ему выжать половину затребованного объема уже из церемонии приветствия.
– Сделаю, – невозмутимо ответствовал Андрей.
Ни слова больше не говоря, шеф поднялся и направился к выходу из отдела.
– Герман, – сказал он, развернувшись на пороге, – зайди ко мне через десять минут.
– Хорошо, Владислав Григорьевич, – кивнул Вольф, хоть этого, в принципе, и не требовалось – попробовал бы он не зайти…
О том, что ожидает его в кабинете главного, Герман догадывался, а потому на пути туда особо не нервничал. Работа Вольфа в последние года три никаких нареканий не вызывала, и разноса журналист не опасался. Скорее всего, речь пойдет о новом особом задании – связанном с миром сверхъестественного. Говорить на такие темы в присутствии Поваренко и Простецкого Владислав Григорьевич ни за что не стал бы – он дорожил своей репутацией абсолютного агностика.
Но именно Вольф несколько лет назад сумел поколебать его неверие, предоставив неопровержимые доказательства потустороннего мира. Простой репортаж об аварии на угольной шахте обернулся тогда для Германа чередой фантастических приключений, подробный рассказ о которых мог бы перевернуть представления горожан о мире, в котором они живут. Увы, Русаков тогда счел за лучшее не публиковать всего, что сумел раскопать Герман. Но даже будучи адаптированным для обывательского сознания, тот текст все равно стал сенсацией, о которой весь город говорил несколько месяцев – огромное достижение для журналиста, работающего в ежедневной газете.
– Присаживайся, – сказал Русаков, когда Вольф вошел.
Герман заметил, что на столе перед Владиславом Григорьевичем лежат несколько глянцевых фотоснимков. Они изображали человеческое тело, накрытое окровавленной простыней. По всей видимости, труп.
– Центральный рынок, – промолвил Русаков, кивнув на фотографии. – Сегодня это место стало центром не только городской торговли, но и всевозможных загадочных событий. На снимках – ростовский бизнесмен Ахмед Газизов. Он был хозяином двух рядов в мясном павильоне. Сегодня утром
