Газизова убили.
Герман молчал. Пока что шеф не сказал ничего такого, что могло бы всерьез его заинтересовать.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – произнес Владислав Григорьевич одну из своих коронных фраз. – Тема для отдела криминальной хроники. Но я не просто так вызвал именно тебя, а не Кабаргина. Понимаешь ли, Газизов не был застрелен, зарезан или даже взорван. Его загрызли насмерть.
Вольф начал смотреть на снимки с гораздо большим интересом. Это не ускользнуло от внимания шефа.
– А секретаршу его – ту и вовсе разорвали на части, – подлил он масла в огонь своим следующим высказыванием. – Причем без применения какого- либо оружия. То есть – голыми руками и зубами. Да, чуть не забыл – тот, кто это сделал, он там еще и покушал немножко. Улавливаешь?
– Да, – кивнул Герман. «Как уж тут не уловить?». – Что от меня требуется?
– Ну как это, что? – слегка удивленно произнес Русаков. – Подготовь материал в своей обычной манере. Лучше даже ряд материалов. Я где-то читал, что места постоянного скопления народа аккумулируют отрицательную энергию. И рано или поздно прорываются, как гнойники на человеческой коже. Эту теорию можно сделать лейтмотивом твоей работы. Газизов и его помощница – это ведь еще не все. Примерно в то же время, как их убили, возле памятника Димитрию Ростовскому видели абсолютно голую девицу, на спине у которой были вырезаны некие странные знаки. Вполне возможно, такие же, как те, что ты видел три года назад в шахте.
– Мне понадобятся ваши источники информации, – произнес Вольф. – Не в пресс-службу же звонить. И разрешение ссылаться на вас, а то ведь и на пушечный выстрел не подпустят.
– Об этом можешь не беспокоиться, – сказал шеф. – Я уже предупредил насчет тебя, – Владислав Григорьевич протянул Герману листок бумаги, на котором были записаны несколько телефонных номеров. – Вот контакты человека, который будет консультировать тебя по делу Газизова.
– А по голой девке?
– Ну, тут все на уровне слухов, – развел руками редактор. – Ее, вроде бы, тоже милиция увезла, но пока оттуда никаких новостей на этот счет не поступало. Могли, в общем-то, и засекретить, если там и впрямь твои сектанты замешаны. Я постараюсь нарыть побольше, но и ты без дела не сиди. Прогуляйся по месту событий, опроси свидетелей. Торгаши-то наверняка и завтра на своих местах будут. Когда примерно можно материалы ждать?
– Через несколько дней, – Вольф знал, что шеф не любит расплывчатых формулировок, но коли уж дело коснулось такой щекотливой темы, Герман мог позволить себе не ограничивать собственную деятельность дополнительными рамками.
– Отлично, – Русаков потер ладонь о ладонь. – Все-таки, мы – лучшая газета в этом городе. А секрет прост – в то время как другие ввязываются в пьяные драки, мы работаем. Ладно, все, можешь идти.
Вольф встал, вышел из редакторского кабинета и направился в общий отдел, размышляя о последних словах Русакова. С одной стороны, он не одобрял намерения шефа выставить Бертынского алкоголиком-дебоширом. Но с другой… До того, как устроиться в «Ростов сегодня», Герман трудился как раз в «Новой областной газете». Он прекрасно знал, что тамошний начальник – тот еще «думозвон».
Работая с Русаковым, можно было порой услышать в свой адрес множество нелестных эпитетов, но… Владислав Григорьевич, по крайней мере, никогда не использовал для разносов надуманные предлоги. Бертынский же в общении с подчиненными всегда исповедовал только одну формулу: «Я здесь главный, а ты – дерьмо собачье».
А стало быть – поделом ему!
Глава 17
Гамбургер с мертвечиной?
– Дормидонт, свяжись-ка, пожалуйста, еще разок с Проклом, – попросил Егор. – Грушницкий, возможно, уже начал действовать. Может быть, обронил, куда направляется. Да, можешь выйти в Сеть с одного из моих компьютеров. Времени в обрез.
Домовой соскочил с дивана и засеменил к дверям хозяйского кабинета. Вернулся он уже через пять минут – и вид имел весьма опечаленный.
– Что случилось? – в один голос произнесли маг, упырица и черт, не дожидаясь, пока мохнатый что-нибудь скажет.
– Прокла нет на связи, – пустым голосом сообщил Дормидонт. – И, возможно, уже не будет. Ян засек его переговоры со мной. Об этом Прокл успел написать, но дальше – тишина.
– То есть, Грушницкий теперь знает, что я свободен? – уточнил Егор.
– Нет. Я предупредил Прокла, чтобы тот удалял архив переписки после каждого сеанса. Ян знает лишь то, что его домовой шпионил, но на кого – нет.
– Если судить по тому, что я узнал о Яне за последние сутки, – сказал Киреев, – этот кретин вполне способен начать пытать Прокла, чтобы все выяснить.
